Трудовая Самара

Американцы приехали со своим переводчиком и группой шустрых журналистов. Широко улыбаемся, жмём друг другу руки. Затем едем на стартовый комплекс (площадка 200). Гости, когда увидели стоящий на старте «Протон», издали восхищённое: «О-о-о!» Зрелище и впрямь было великолепным. Ровная, словно стол, степь на многие километры кругом. И в самом центре — наша красавица, детище прославленного академика Владимира Николаевича Челомея, ракета-носитель «Протон» с очередным советским спутником связи и телевидения «Горизонт». Репортёры снимают, переводчик задаёт вопросы. Рассказываю, показываю, отвечаю на вопросы. По лицам вижу, что многие из гостей понимают меня и без переводчика. Ну да ладно, бог с ними, главное — мы проявили русское гостеприимство и показали товар лицом.
Вспоминаю, как на пути к техническому комплексу ракеты-носителя «Протон» американцы как-то насторожились, взглядами обмениваются, некоторые почему-то шарят по карманам, тихонько реплики бросают. Я понял, что у них какие-то неувязки, наверняка связанные с фиксированием и передачей информации. Значит, заработала наша система радиоэлектронной защиты. Но улыбаются наши гости по-прежнему широко. В процессе знакомства с техническим комплексом (площадка 92) приходилось не раз деликатно, но довольно решительно пресекать попытки отдельных «журналистов» оторваться от основной группы и сфотографировать то, что не входило в программу визита гостей.
Наши первые переговоры касались чисто технических проблем. Таких, как электромагнитная совместимость бортовых систем англо-американских спутников, ракеты-носителя «Протон» и разгонного блока. Обсуждали особенности приёма-передачи телеметрической информации, как в процессе предстартовой подготовки, так и в полёте. С самого начала переговоров иностранцы поставили нам жёсткое условие: не лезть в бортовые системы космических аппаратов, которые предполагалось запускать в составе ракетно-космического комплекса «Протон». С тех давно прошедших и до сегодняшних дней они придерживаются принципа: космос общий, полёты совместные, но «табачок» — врозь. Причём российским «табачком» они пользуются с большим удовольствием...
— А чем был вызван повышенный интерес западных специалистов к нашей ракете?
— Прежде всего тем, что в то время у них не было надёжного носителя соответствующего класса, который мог бы выводить на геостационарные орбиты их коммерческие спутники связи и телевидения. Они всё подсчитали и пришли к выводу, что с точки зрения высокой технической надёжности и экономичности им более всего подходит русский «Протон». Конечно, они могли бы в конце концов его сделать, но для этого потребуется много времени и куча денег. А каждый старт «Протона» обещал им экономию до 20 миллионов долларов.
Вторая делегация американцев прибыла на космодром в марте 1988 года во главе с президентом одного из международных банков господином Абрахамсоном. Поскольку первый визит обошёлся без проколов с нашей стороны, показывать, рассказывать и отвечать на все вопросы гостей снова поручили мне. Президенту всё надо было потрогать и понюхать. Мы на это, конечно, обратили внимание и подготовили сюрприз.
Я поднялся с Абрахамсоном на верхнюю площадку ракеты, откуда открывался грандиозный вид на космодром и окружавшую его степь. Впрочем, финансист особого внимания на пейзаж не обратил, но детально осмотрел головную часть «Протона» и в разных местах пальчиком простукал обшивку. Зачем это делал, не знаю. Может, проверял, не макет ли это? И в тот самый момент начались продувки магистралей наземных систем. Когда под ногами всё задрожало и завыло на разные голоса, президента на землю как ветром сдуло.
Потом мне переводчик сказал, что Абрахамсон не ожидал увидеть и услышать реальный процесс подготовки ракеты-носителя на старте, который его так напугал. Я посочувствовал и с улыбкой ответил, что это был штатный технологический процесс.
В том же году на Байконур приезжали командующий ВВС США Э. Олдридж, другие официальные лица, но нашу страну на переговорах представлял уже не я, а Герман Степанович Титов, наш прославленный космонавт. Во время посещения технического комплекса — это было весной 1988 года, — как назло, потекла крыша. Многоголосое «кап-кап» слышно было чуть ли не за сто метров. А вдруг сюда зайдёт делегация? Командир испытательной части Виктор Разин сориентировался мгновенно. Из кабинетов быстро притащили ковры и дорожки, накрыли те места, куда капала вода. Звуки прекратились.
В общем, было всякое…
По итогам всех этих визитов подготовили и подписали межправительственное соглашение о сотрудничестве в области космических исследований с использованием нашего «Протона» и орбитальной станции. Когда по настоянию американской стороны абсолютно исправная станция «Мир» была затоплена в океане, вопреки протестам российской общественности, полёты продолжились на другой Международной космической станции (МКС). Затопление станции «Мир» было ничем не оправданной уступкой диктату американцев. Они потребовали затопить «Мир», иначе Россия не смогла бы рассчитывать на американскую долю финансирования совместных космических проектов.
— Понятно, что американцам выгодно освоение космоса с помощью «Протонов» и МКС. А что нам, кроме денег, даёт это сотрудничество?
— США получили опыт работы на МКС, который нигде не купишь ни за какие деньги. А нам сотрудничество даёт дополнительные возможности в изучении околоземного космического пространства. Только за свой счёт мы такое количество запусков вряд ли смогли бы произвести. Совершенствуется ракета. Первые «Протоны» имели две ступени, теперь уже четыре. Ну и так далее.
Но что бы ни давало это сотрудничество, после недавнего заявления НАСА правильным было бы прекратить взаимодействие с американцами по совместным полётам на МКС. Обойдёмся и без их денег. Пусть количество запусков сократится, но все они будут служить только нашим научным целям и повышению обороноспособности страны. Это было бы нашим ответом на так называемые санкции. США быстро почувствуют ущерб от разрыва отношений с Россией. Хватит катать американцев и «разных прочих шведов» на наших «Союзах». Необходимо отказать им и в праве использовать наш «Протон» для пополнения своих космических группировок. А кроме того, следует подумать о том, как защитить свои промышленные и военные объекты от возможного нападения из космоса. Плесецкий космодром, космодром Байконур, заводы, производящие атомные подводные лодки, до настоящего времени не имеют никакой защиты от ударов с воздуха, и тем более — из космоса. В этом плане заслуживает абсолютной поддержки предложение фракции КПРФ, представленное депутатом Госдумы коммунистом Александром Тарнаевым. Его суть: ликвидировать серьёзные просчёты в организации обороны, в том числе в создании современных эффективных средств борьбы с высокоточными крылатыми ракетами, гиперзвуковыми летательными аппаратами и другими современными средствами воздушно-космического нападения вероятного противника.
Уже мало кто сомневается в том, что правящие круги Запада полным ходом ведут подготовку к большой войне за сохранение своего мирового господства и передел мира. На «правительственном часе» в Госдуме 14 декабря прошлого года было объявлено, что в соответствующих закрытых документах США прямо написано: Россия для Америки — враг номер один. Коммунисты требуют пресечь захват западными фирмами контрольных и блокирующих пакетов акций предприятий оборонного комплекса и вредительскую приватизацию оборонных предприятий.
С нашими партнёрами, коллегами — и как их ещё там? — можно сколько угодно обниматься, похлопывать друг друга по спине, говорить о перезагрузках, но порох надо держать сухим. Беседу вёл Александр ПЕТРОВ. (Соб. корр. «Правды»).