Трудовая Самара

КАЗНЬ ЧЕСТНОГО ДЕТЕКТИВА

История разграбления, крушения всех советских предприятий писана кровью. Вот только одна страшная страница – по Самеко.

Читая материалы этого уго­ловного дела, я почти сразу ос­тановила   себя   на  ощущении, что где-то это все уже было, где-то я это все видела и не одни раз... А когда закрыла по­следнюю страницу, поняла: передо мной написанный  коря­вым,   скучным,   канцелярским языком сценарий триллера из  жизни   российских  бандитов.  Хоть сейчас запускай его в производство. Правда, ничего нового зритель в этом гипотетиче­ском фильме не углядел бы. Сюжет, персонажи, мизансцены - все повторено десятки раз. И вот тут-то стало мне не по себе. На моих глазах произошел  круговорот криминала  в нашей повседневности. Из нее, из этой повседневности, просо­чился криминал в сценарии, а; потом и в фильмы, и на телеэкраны. И вернулся обратно - в  повседневность, опять сделался  реальностью. Впрочем, реальность эта, как всегда, оказа­лась кошмарнее фантазии сце­наристов и режиссеров.

Этой очередной самарской тра­гедии   предшествовали  собы­тия, которым никто не придал истинного их значения. Ах, если б эти события сопоставить, если бы выстроить их в цепочку...  Можно бьио бы спрогнозировать финал и тем самым предотвратить его.           Вот одно из таких событий... В 15-ое отделение Кировского РУВД Самары поступил сигнал от некоего "благожелателя": детектив Самарского   металлургического   комбината, более известного как "Самеко", во­зит в своей машине наркотики, оружие и фальшивые доллары... Детектив - это вполне официальная должность: так на комбинате (в 90-ые) называли всякого работника службы безопасности. Тут уже сразу могло возник нуть по  меньшей мере недоумение:  как же это так - человек, понимающий толк в сыске, профессионал,сподобился "везти" три серьезнейших статьи УК в одном, так сказать, флаконе, а следовательно, и трех­кратный срок. Детектива проверили - точно: вот она - наркота, вот оно - оружие. Фальшивых долларов не на­шли. Однако тот же "благожелатель" немедленно позвонил снова и вы­сказал немалое возмущение: дескать,  плохо искали, доллары должны быть  под ковриком. Сунулись под коврик.  Там лежала фальшивая стодолларовая купюра.

Арестованного детектива звали Камилем Яваевым. И причастность свою к найденным уликам он исто­во отрицал. Да и последний звонок казался явным и чрезвычайно подозрительным перебором: кто-то пря­мо-таки из кожи лез, чтобы подста­вить Яваева. А тут еще и отпечатков пальцев детектива на пакетике с ге­роином, на стволе и на купюре не обнаружили. В общем мужика отпу­стили. Посчитали, что стал он жерт­вой провокации. Тем более, что на комбинате Яваев слыл человеком неподкупным и не раз ловил за руку разномастных воров. Одного этого обстоятельства нынче вполне доста­точно для того, чтобы человеку небо показалось с овчинку. Ну чем не си­туация, повторенная в десятках фильмов, в коих действует честный, но оклеветанный полицейский?

Тут бы самое время разобраться с "благожелателем". Искать его было не надо: он и не думал скрываться. Донос свой этот человек объяснил личной неприязнью к детективу и желанием вывести его на чистую во­ду. Вообще-то такого рода "прико­лы" образуют вполне конкретный состав преступления... Но "благоже­лателя" беспокоить не стали. То ли он состоял, скажем так, в особых от­ношениях с милицией, то ли просто руки до него не дошли. Да и об ин­циденте этом скоро забыли.

Почти одновременно с обрушив­шимися на Яваева неприятностями милиция завела уголовные дела по избиению работников "Самеко" - шихтовщицы и диспетчера цеха. Би­ли же их не абы как - железными прутьями. Расправа? Назидание? Пострадавшие на этот счет помалки­вали. И за версту было видно - боят­ся. И не верят, что искалечившие их злодеи будут должным образом на­казаны.

Сохранивший свое доброе имя де­тектив Яваев, между тем, стал полу­чать постоянные телефонные угро­зы. Однажды некий таинственный незнакомец встретил его граждан­скую жену в подъезде и наказал ей передать Камилю, чтобы не лез, ку­да не надо. Яваев, выслушав испу­ганную женщину, сказал, что дога­дывается, откуда дует ветер. Ему бы заявить, рассказать об угрозах и сво­их догадках надежному человеку...

Но, видно, не нашел детектив на­дежного человека. Или посчитал уг­розы блефом. Между тем, это был его шанс. Шанс на спасение...

Еще один шанс у него был позже. Когда он сидел в подвале на даче братьев Аверьяновых, прикованный к батарее. Его видели рабочие, строившие  дачу.   Видели   проститутки, которые приезжали сюда для убла­жения мучителей беспомощного де­тектива. Но они о погибающем че­ловеке  и  словом  не обмолвились. Братья Аверьяновы были теми еще удавами.   Есть информация,  что  в том самом подвале они мучили не одного только Яваева. Это был один из главных атрибутов их бизнеса.

 * * *

Яваева похитили 23 февраля. День выбрали, конечно, не на­обум. В такой праздник всякий мужик способен где-нибудь "завис­нуть"... В арке дома по улице Рево­люционной его поджидали двое. В милицейской форме. На одном Яваев разглядел майорские погоны, на другом - капитанские. Пригласили сесть в стоящую неподалеку "Га­зель": дескать, надо проехать для разговора. Камиль спорить не стать

Но только залез в "Газель", как его схватили, заковали в наручники, на голову натянули вязаную шапочку. Такое что в отечественных, что в американских триллерах встречается сплошь и рядом...

Яваев все понял. Тем более, пока везли, начали предъявлять "обвине­ния». Ему напомнили, как 13 декаб­ря он задержал на проходной два КамАЗа   с   ворованным   металлом. Братья Аверьяновы недосчитались миллионов двести с лишним тысяч рублей.

 Так это еще по заводской цене.

Яваев тогда особо предупреждал вахтеров: без меня машины с мусоров не пропускать. А тут видит из окна своего кабинета, как подруливают два КамАЗа, а вахтер их даже не осмотрел. Бросился к телефону, дал команду остановить! Вскоре ему позвонили с проходной: какой-то человек уговаривает не поднимать шум и отпустить машины. Янавев, как потом выяснилось в суде, ответил, что звонят ему не по адресу – на комбинат уже приехала милиция. Потом, когда   шло  расследование, всплыл еще один эпизод хищения -28 ноября  банде удалось вывезти с комби­ната алюминия почти на полмилли­она рублей. На допросах и в суде кое-кто из обвиняемых проговорил­ся и о других случаях. Сыщики счи­тают, что доходы только одних орга­низаторов доходили до шестидесяти тысяч долларов в месяц.

Терять та­кие суммы из-за строптивого детек­тива бандиты позволить себе не могли. А младший Аверьянов вдобавок был лично и сильно обижен на де­тектива: считал, что из-за Яваева его выгнали из  Самеко"

***

Люди,     похитившие     Яваева, предполагали   умертвить   его передозировкой      наркотика Югда его труп можно было подбро­сить куда угодно. Потому по приез­де на дачу братьев Аверьяновых ему внутривенно  ввели  героин.  Яваев как мог, сопротивлялся, да где там . Сами же братья и их гости ночь на­пролет развлекались с девочками и пили водку. Утром Яваев был еще жив. Но на его руке, прикованной к батарее,   Аверьяновы   обнаружили ожог. Сняли наручники. Они оста­вили   на   запястье   глубокий   след. "Передозировка исключена, - сказал подручный братьев Андриенко. - По следам будет видно, что убивали". Андриенко  знал,  что  говорил:  он был наркоманом.  Потом "эксперт" при всяком удобном случае расска­зывал, что именно он лично смазал ожог на руке Камиля облепиховым маслом. Ну, гуманист, право слово... Аверьяновы согласились со столь "авторитетным" мнением и пригово­рили: "Нет тела - нет дела". И казнь была продолжена в деревне Булькуновка Елховского района. Там у од­ного из членов банды, Сергея Вахненко по кличке Хохол, имелся дом. Ехать по зимнему бездорожью при­шлось на лошади. Ее добыли у дере­венского  мужика,   который   откликался на "погоняло" Блатной. Тот не мог не догадаться о сути творимого на его глазах действа. Но ни в какую милицию бежать и не думал. Телегу с бесчувственным Яваевым и суетя­щимися палачами в тот день видели многие. И тоже молчали.

Вахненко с еще одним бандитом по фамилии Коломенский, привезя Яваева в Булькуновку, ввели ему смертельную дозу героина и сели пить водку да смотреть телевизор. Через час подошли посмотреть. Камиль был все еще жив. Палачи, окончательно озверев, раздели его догола и утащили в сарай. Полагали за ночь замерзнет. Однако сорокалетний детектив отчаянно цеплялся за жизнь. "Здоровый был, как слон",  - скажут палачи на суде. Пришлось душить... Подождали, пока тело окоченеет, дабы легче было расчленять.

Коломенский для такого тяжелого дела не годился. Не потому что не хотел, а потому что был не в форме:недавно вышел из тюрьмы. Так что рубил Вахненко. Но Коломенский свою лепту в страшный этот ритуал внес: углядел во рту у покойника зо­лотые коронки. Вырвал. И не было пределов его разочарованию: корон­ки оказались всего лишь с золотым напылением. Затем палачи весь день жгли бренные останки в печи, вы­гребали пепел с костями, складыва­ли в полиэтиленовые пакеты, кото­рые чуть позже разбросали за домом. Оперативники позже нашли все эти пакеты. При обыске у Коломенского наткнулись и на коронки - рука не поднялась выбросить...

А вот это - сплошная россий­ская действительность…

* * *

Убийство раскрыли, вышли на всю банду и на втянутых ею людишек. Всего поначалу арестовали четыр­надцать  человек.   Но  чуть  погодя часть  работяг,   которые   помогали бандитам грузить алюминий, маски­ровать его под мусор и провозить по территории комбината, выпустили с подпиской о невыезде. Я слышала, как перед судебным заседанием ад­вокатесса строго напутствовала их: "Запомните: никаких денег вы  не получали".   И   работяги   послушно ушли в отказ. Между тем, их услуги оплачивались в весьма широком диапазоне: от тысячи рублей до пяти­сот долларов. Но больше всего на  ворованном алюминии грели руки люди с КПП: иной раз они получа­ли до тридцати процентов стоимос­ти вывозимого металла.

Бандиты на следствии рассказывали, что у пролетариев, привлеченных к кражам, никаких лишних во­просов не возникало. Правда, неко­торые все-таки отказывались. Тогда за их надлежащее "воспитание" при­нимался уже знакомый нам Вахнен­ко. Нет, сам не бил. В качестве "пе­дагогов" он ангажировал должников братьев Аверьяновых. "Педагоги" по всем правилам выслеживали строп­тивцев, встречали в подъездах, оха­живали железными прутьями. За это им списывали долги.

Больше всех на суде врал Вахнен­ко. Дескать, поехали в деревню, пе­репились, вот Яваев и замерз по до­роге из бани. А расчленили и сожг­ли, потому что испугались: "Кто ж поверит, вот и решили избавиться от трупа". А вот на предварительном следствии Вахненко прямо-таки не­сло... Он себе и явку с повинной вы­просил, и выговориться спешил... И все упирал на то, что и рад был за­вязать, да братья не пускали. Был им должен. Угрожали и ему, и семье, а у него двое детей.

Насчет угроз со­мневаться не приходится. Ему и во время следствия угрожали. Чтобы, значит, взял все на себя, потащил дело паровозом, отмазал младшего Аверьянова, который сподобился признать только хранение "Вальтера" и патронов к нему. И все дружно ва­лили на Аверьянова-старшего, благо тот успел вдариться в бега. Что касается милицейской фор­мы, в которую рядились братья и Вахненко, то нынче добыть ее может всякий, у кого есть охота и некото­рая сумма. Так что этот факт мало кого взволновал. Скандал в самарской милиции случился из-за друго­го: бандиты разжились подлинными (подчеркнем: подлинными!) удосто­верениями консультантов УВД. Эти, с позволения сказать, ксивы им по­могли добыть стражи порядка и блюстители закона. Всего за две тысячи за штуку. Одного из таких доб­рохотов из органов выгнали и отда­ли под суд. Других же сия чаша ми­новала: они сумели убедить следст­вие (в данном случае податливое), что за бандитов хлопотал и ручался тот самый - уволенный и опальный. Ну что ж: почти во всяком триллере должны присутствовать продажные

правоохранители.

* * *

У меня создалось впечатление, что некоторых из севших на скамью подсудимых людей пропускали через аверьяновский подвал. Во всяком случае, они на­верняка знали о существований это­го жуткого места. И на суде призна­вались: не могли отказать бандитам из-за страха. Рабочие стали пособ­никами бандитов. Если раньше, бывало, крали что-то нуж­ное для хозяйства или для мелкой торговлишки... Теперь же Ка­мАЗами и не у государства, ay капиталистов. Некоторые тем себя и оправдывали.

Вот за это и пришлось заплатить...Камилю Яваеву, кото­рый хотел, чтобы не воровали, который всего лишь выполнял свои служебные обязанности.

Людмила БОРОДИНА, "Самарская неделя", 25 июля 2002 г.