Хлеб прошедшей войны
Я, Чепаксина Людмила Александровна, родилась в Воронежской области в 1936 г. Когда началась война, папа сразу ушел на фронт. Через нашу станицу шли эшелоны с «катюшами», а потом немцы везли награбленное добро, мы жили метров 200 от станции. Самолет с немцами садился на окраине села, они забирали коров, стреляли кур. Бабушка не давала, так они ее плетью побили, мама уводила ее с плачем, мы кричали в испуге. Папину сестру Нину прятали на чердаке, ей было 14 лет. Это было страшное время, немцы издевались, вешали людей на деревьях, стреляли, все забирали, мы были голодные. Мама смотрела на нас со слезами, успокаивая. Все село было перерыто зенитками. Вечером бежим в окоп, над нами огненное небо из трасс пуль. Наш дом загорелся, бабушка сгорела. Мама нас с сестрой 4-х лет успела высадить в окно, раздавив стекло. Я побежала, а сестра зацепилась за платье, в это время бежала соседская девочка Таня, мы взялись за руки, но попали не в окоп, а в погреб, накрытый соломой, он горел. Таня выскочила, а меня спасли люди в последний момент и тут крышка погреба обвалилась. Ужас помню — лошадь с пробитым боком, кишки висели, она упала и сдохла. Корова была привязана за дерево, рог отбит, кровь, все горит, крики, стоны. Чуть успокоились, начали возить раненых, мертвых. Перешли жить к бабушке Ане, но около дома упала бомба и он просто развалился. Как только мы успели выскочить? Такой звон, что я оглохла и сейчас плохо слышу.
Одни страхи: полицай выдавал партизан, утром многих расстреляли за селом.
Мимо нас вели пленных в сторону Курска или Воронежа. Если наши солдаты — женщины бросали свеклу, картошку, что могли, пряча под фартук. Если немец видел — сразу стрелял. Сколько потом убитых хоронили! Если наши немцев вели, то ребятишки в них камнями бросали.
Около нашего домика стояла разбитая машина с продуктами. Мы залезли, а немец увидел и начал стрелять из автомата. Мы успели выскочить с другой стороны.
С братом 10 лет Ваней пошли на станцию, он близко подошел к вагону, так его немец заколол штыком. Столько мы натерпелись, что все не опишешь.
В 1943 г. советские войска освободили нас. Мама работала в санчасти, в центре села построили большой сарай. А мы с сестрой Валей, да и многие жили в окопах на соломе. Мама уходила в санчасть, а нас сверху закрывала крышкой, сбила из досок от забора. И мы, как зверьки, ждали ее, придет покормить и опять уходит. Пошли в 1 класс, писать не на чем, собирали кусочки газет.
Около правления прозвучал голос диктора о конце войны. Все бежали, плакали и от радости, и от горя. Наша учительница Антонина Дмитриевна Ушакова привезла чернила, карандаши, ручки с перьями, тетради, отремонтировали парты. Собирали колоски, яблоки, ноги были все изранены, обуви не было. А на Новый год родители напекли нам пирожков с картошкой, колхоз выделил 3 л меда за нашу работу. Мы ожили. Вот какое было наше «счастливое детство». Вернее его не было.
Папа вернулся с войны на костылях, с перевязанной головой. Освобождал Германию, Болгарию, Румынию и закончил войну на Востоке с Японией и Монголии. Один мамин брат вернулся с фронта без ноги, но немного поработал старшим учетчиком по приему зерна и умер от гангрены. Второй брат — на левой руке пальцы были повреждены, но тоже работал на железной дороге рабочим, потом дежурным на станции. У них на воротах были красные звезды. Старший брат отца работал на заводе, умер от ран, второй брат погиб сразу, защищая Брестскую крепость, вернее пропал без вести. Сестра папина Зоя — военный врач с мужем военным — объездили всю страну, куда посылала страна, рано умерла.
Я последние годы из больницы не вылезала, операцию врач отказывался делать, говорил, что не хочет лишнюю смерть на себя брать, вот я и тяну. Пенсия маленькая. Инвалид 2-й группы. А для ветерана труда надо стаж 35 лет, а я прожила в Тольятти 30.... Надо платить за квартиру, газ, домофон, электричество, проезд, покупать лекарство. При коммунистах ездили бесплатно и лекарство было бесплатно.
Здесь в Тольятти у меня 2 сына, внук и внучка — вот моя радость.
Л. Чепаксина, г.Тольятти
Посылаю вам стихотворение из журнала «ЗОЖ»
Хлеб войны
Был в глазах вечный голод
И в заплатах штаны.
Горьким потом давался
Хлеб победной войны.
Испеченный с мякиной,
Слаще всех пирогов,
Лучше вы не найдете
Тех военных хлебов.
Вкус его не забылся,
Хоть прошло много лет
И горбушка казалась
Нам желанней конфет.
С плачем смех вперемешку
И печаль тишины.
Никогда не забуду
Хлеб прошедшей войны.
