ГЛАВА V из книги Ф.Попова «Чехлсловацкий мятеж и Самарская учредилка», издания 1933 г.ОГИЗ
БОРЬБА ЗА САМАРУ
Самара накануне чехословацкого мятежа —Борьба с казачьей контрреволюцией— Кулацкоэсеровский губисполком-—Анархо-максималистский бунт — Вредительская работа внутренней контрреволюции - Большевики организуют оборону Самары. — „Нейтралитет" контрреволюционного офицерства из штаба Приво—Первые столкновения с чехословаками.—Поражение советских войск 4 июня под Липягами— Падение Самары 8 июня-—Выступление подпольной белогвардейской организации—Взятие в плен защитников клуба коммунистов—Зверские истязания и убийство Венцека, Штыркина и др.—Массовый белый террор.
Прежде чем приступить к обзору борьбы за Самару и ее падения необходимо коротко остановиться на событиях в городе накануне чехословацкого мятежа. Положение в Самаре перед выступлением чехословаков создалось чрезвычайно напряженное. Эта напряженность обусловливалась тем, что Самарская губерния непосредственно соприкасалась с Оренбургской и Самаре приходилось вести борьбу с контрреволюционными отрядами Дутова, который еще в декабре 1917 г. захватил в Оренбурге класть в свои руки.
В первых числах февраля 1918 г. Оренбург был отвоеван Красной гвардией, и Дутов с остатками своих отрядов ушел в Верхне-Уральск, а затем под напором красногвардейских отрядов скрылся до поры до времени в киргизских степях.
Но с ликвидацией дутовщины не прекратилась борьба контрреволюции против Советов. В конце марта 1918 г. в Уральске был произведен контрреволюционный переворот. Совет был разогнан белогвардейцами, а наиболее активные деятели арестованы. Белогвардейцы создали в Уральске войсковое правительство под эсеровской вывеской, но фактическими руководителями этого правительства были генералы и помещики. Обработанное бело-гвардейщиной уральское казачество начало борьбу против Советов и, направляя свои удары вдоль железнодорожной линии Уральск-Ершово, захватило часть территории Пу-гачовского уезда, Самарской губернии.
Борьба против Дутова, а затем против уральской контрреволюции, требовала от Самары очень много сил и большого напряжения. Урало-Оренбургский фронт поглощал значительные воинские силы, ослабляя и без того слабые вооруженные силы Самары.
Как раз не задолго до чехословацкого мятежа, в первых числах мая, Дутов снова перешел к активным действиям против Советов. В деревнях на. границе Оренбургской и Уральской губерний появились дутовские отряды, которые начали продвигаться вглубь Самарской губернии. Все лучшие силы Самары снова были брошены на борьбу против Дутова.
Положение в Самаре осложнялось еще и тем, что на закончившемся накануне губернском съеэде Советов большинство имели кулацкие элементы деревни, прикрывшиеся тогой эсеров и максималистов. Съезд избрал губисполком, в котором большинство оказалось за максималистами и левыми эсерами. •
Опорой большевиков являлся в то время городской совет и городской исполком. Между горсоветом и горисполкомом, с одной стороны, и кулацко-эсеровским губисполкомом—с другой, шла ожесточенная борьба за власть, за влияние на массы. Эсеровский губисполком, прикрыиаясь громкими фразами, всячески саботировал организацию отпора контрреволюционным отрядам Дутова.
Огромную вредительскую антисоветскую работу вели меньшевики и эсеры своей демагогией, всячески разлагая массы, организуя вокруг себя все антисоветские силы. Первого мая меньшевики и эсеры устроили отдельную от большевиков манифестацию и выставили лозунг: „Вся власть Учредительному собранию," а максималисты призывали к борьбе с „комиссародержавием". Естественно, эта контрреволюционная работа соглашательских партий отвлекала большевистские силы от текущих задач, вносила дезорганизацию и укрепляла единый эсерочерносотенный фронт против Советов.
К средине мая борьба между большевистским горсоветом и горисполкомом, опиравшимися на рабочих, и эсеровским губисполкомом достигла наивысшего предела, и 17 мая произошло вооруженное контрреволюционное выступление анархо-максималистов. Правда, формально губисполком отмежевался от мятежников, но фактически этот мятеж был вызван демагогической политикой губисполкома и левых эсеров.
Поводом для анархо-максималистского мятежа послужил приказ штаба Урало-оренбургского фронта о мобилизации лошадей легковых и ломовых извозчиков. Это мероприятие штаба несомненно было ошибочным, недостаточно продуманным и оно вызвало резкое недовольство извозчиков, которых насчитывалось в городе несколько тысяч. Этим воспользовались анархо-максималисты, а за ними и весь контрреволюционный сброд, и повели бешеную агитацию против „комиссародержавия"' Атмосфера накалялась, раздавались уже чисто черносотенные лозунги. В связи с волнениями штаб отменил приказ. Однако это не приостановило антисоветской агитации контрреволюционных элементов. Страсти все более и более разгорались, контрреволюционная толпа на площади жаждала крови, и товарищ, который был послан объявить об отмене приказа, был убит кем-то из толпы.
К погромному движению, которое идейно возглавляли анархо-максималисты, присоединились и некоторые воинские части, главным образом матросские, часть продовольственного отряда Кудинского, несколько десятков человек из отряда Смородинова и из так называемого Северного летучего отряда. Помимо этого к мятежникам примкнули чисто уголовные элементы, а также сынки местной буржуазии, перерядившиеся в матросскую форму.
Мятежникам удалось разоружить штаб охраны и некоторыо милицейские участки. Вечером 17 мая восставшие подъехали на вооруженных пулеметами грузовиках к тюрьме и, разоружив стражу, освободили крупных финансистов, заключенных за отказ платить контрибуцию, и 25 уголовных преступников. Этих последних мятежники вооружили и те в свою очередь принялись за бесчинство и грабеж.
Полтора дня город был в руках анархо-максималистских банд. Созданная боевая коммунистическая дружина повела наступление на мятежников, и 18 мая мятеж был ликвидирован, чнсть отряда была разоружена, часть скрылась.
Хотя этот мятеж был ликвидирован весьма быстро, все же он принес большой вред обороне Самары. Он еще больше накалил и без того чрезвычайно сгущенную политическую атмосферу в городе, а с другой стороны окрылил надежды буржуазии и подпольных эсеро-черносотенных военных организаций.
Насколько разлагающе действовала на массу эсеро-меньшевистская контрреволюционная демагогия, показывает тот факт, что в середине мая собрание железнодорожников вынесло резолюцию с требованием прекратить гражданскую войну против контрреволюционного казачества. Несколько позже, когда чехословаки прорвались из Сызрани за Волгу и двигались к Самаре, те же железнодорожники вынесли резолюцию о нейтралитете и о посылке мирной делегации к наступающим чехословнкам.
Разлагающая контрреволюционная работа меньшевиков, эсеров и использовавшего меньшевистско-эсеровскую вывеску белогвардейского офицерства особо усилилась с момента первого выступления чехословаков в Пензе, при этом меньшевистско-эсеровские агитаторы имели весьма благоприятную для своей работы обстановку, т.к. все лучшие и активные силы рабочего класса во главе с большевиками ушли в боевые дружины для защиты Самары.
Утром 31 мая эсеры, воспользовавшись уходом большевиков на фронт, устроили „общее собрание" рабочих тогдашнего трубочного завода. Это собрание, на котором преобладали предварительно обработанные эсерами рабочие, недавно пришедшие из деревни, приняло резолюцию с требованием прекращения гражданской войны. Требовать прекращения гражданской войны в момент, когда контрреволюционные отряды находятся под стенами города, значит сознательно помогать врагу.
С приближением чехословаков подняла голову и тайная белогвардейская организация офицерства, руководимая полковником Галкиным, и все прочие контрреволюционные террористические группы. Белогвардейцы устраивают взрывы и повреждения ж/д пути и всячески способствуют чехословакам. Так еще в ночь на 30 мая, при проходе поезда с красноармейцами по ж/д мосту через Самарку белогвардейцами брошена бомба, попортившая путь. 2 июня у Запанского переезда белогвардейцы сделали попытку взорвать поезд с красноармейцами, отправлявшимися на фронт против чехословаков. В этот же день черносотенное духовенство организовало крестный ход, который усилиями контрреволюционеров превратился во враждебную демонстрацию против советской власти. Наконец 4 июня, в самый критический период борьбы за Самару, по городу расклеена была контрреволюционная прокламация меньшевиков. В листовке меньшевики, обливая грязью советскую власть и большевиков, заявляли, что они считают „бесцельным призывать рабочих вступать в ряды Красной армии для борьбы с чехословаками". Вместо организации города от чехословацких войск меньшевики призывали рабочих, „добиваться прекращения гражданской бойки внутри демократии", а вместо диктатуры пролетариата и советской власти „предоставить всем классам через своих выборных людей возможность участвовать в управлении страной".
Наряду с соглашателями подняли голову и явные черносотенцы. По рассказам очевидцев, в городе неизвестно откуда сразу появилось много старых офицеров всех родов и оружия. «Еще неделю назад их почти не было видно, а теперь мысль дополняла их новенькие неизносившиеся шинели и френчи: царскими погонами". («Красная быль»,№1, Самара, 1922 г.)
В городе имелась довольно сильная белогвардейская офицерская организация, связанная с эсерами, которая принесла неисчислимый вред защитникам Самары. В ней насчитывались более 300 человек, главным образом офицеров, причем во главе ее Комуч (Комуч был создан еще в подполье) поставил штаб из трех лиц: членов Учредительного собрания—эсеров Боголюбова и Фортунатова и монархиста полковника Галкина, впоследствии назначенного управляющим военным ведомством Комуча.
Наглость этой офицерской банды дошла до того, что 5 июня она совершила два налета на тюрьму. В первый раз налет совершил небольшой отряд, который удалось разогнать. Во второй налет белогвардейцы овладели тюрьмой и выпустили оттуда около 500 заключенных.
В таких невероятно тяжелых условиях горсточке самарских большевиков приходилось организовывать защиту Самары. Большевики имели два фронта. С одной стороны, фронт внешний в лице чехословацких отрядов, хорошо вооруженных, обученных, под командованием опытных военных специалистов. С другой, внутренний. в лице меньшевиков, эсеров, подпольной офицерской банды, активно всеми доступными им средствами помогавших чехословакам.
К непосредственной организации обороны Самары большевики приступили 29 мая, когда было получено сообщение о выступлении чехословаков в Пензе. В этот же день председатель ревкома В. В. Куйбышев об'явил Самару на осадном положении. На следующий день для руководства обороной Самары создан боевой революционный штаб в составе В. В. Куйбышева, помощника главкома Урало-оренбургским фронтом Гузакова и М С. Кадомцева. В этот же день штаб издал приказ по фабзавкомам и правлениям профсоюзов, стоящих на платформе советской власти, о мобилизации рабочих для борьбы с врагом.
Наряду с этим собрание членов РКП(б) объявило мобилизацию всех членов партии, способных носить оружие. Клуб коммунистов с этого дня превращен в военный лагерь. Согласно решению штаба партийной дружины всякий товарищ, явизшийся в клуб, уже не имеет права уходить из него. На призыв штаба о записи добровольцев в боевую дружину революционно настроенные рабочие откликнулись очень дружно. За 3—4 дня дружина с 400 человек увеличилась примерно до 2 тысяч человек.
Профсоюзы металлистов, кожевников организовали специальные отряды, которые и били переданы в распоряжение штаба. Но если рабочие отряды организовать было сравнительно не трудно, то гораздо труднее было организовывать дело обороны в смысле подыскания соответствующих специалистов, оборудования, боеприпасов и пр. У всех, кто вступил в боевые дружины, было горячее желание биться с врагом до последней капли крови, все были преисполнены решимостью бесстрашно отстаивать город. К сожалению, боевая подготовка отрядов была очень слаба. И еще хуже обстояло дело с военными специалистами. Среди большевиков таких специалистов почти не было, за исключением одиночек. Поэтому с первого момента перед большевиками стал вопрос о военных специалистах очень остро.
Сразу же большевики столкнулись с отсутствием артиллеристов. Постоянных артиллерийских частей в городе не было. В Самаре, по свидетельству т. Хатаевича (одного из руководящих работников самарской парторганизации), были огромные запасы артиллерийского вооружения и боеприпасов. Однако прошло несколько дней, пока разыскали несколько орудий. То же самое и со снарядами. Оказалось, что снаряды были навалены в полуоткрытых помещениях. Больших трудов стоило найти артиллеристов для обслуживания батарей. Когда людей кое-как нашли, оказалось, что одни из них незнаомы с орудиями нового образца, другие знают только горную артиллерию и т. д.
Еще хуже было с командирами, знакомыми с военным делом и могущими руководить боевыми операциями. В распоряжения штаба имелся всего один или два артиллерийских командира. Накануне сражения под Липягами штаб решил мобилизовать офицеров и
подыскать опытного из них в качестве начальника всех сводных частей артиллерии, разумеется, под контролем большевиков. Однако мобилизовать офицеров в этот момент оказалось делом чрезвычйно, трудным. После долгих поисков
удалось найти лишь одного, бывшего прапорщика Тинюковского, который сам
предложил свои услуги. Троих других офицеров пришлось насильно взять прямо с улицы.
Когда т. Подвойский, бывший в то время в Самаре, потребовал от штаба Приво, состоявшего из старых офицеров, дать людей для организации обороны Самары, собрание офицеров штаба отказало в этом, мотивируя тем, что офицеры поступили на службу в штаб с условием не участвовать в гражданской войне. Только после долгих переговоров и угроз штабисты выделили из своей среды трех военспецов.
Можно себе представить, что за помощь получили большевики от этих военспецов, с нетерпением ожидавших прихода чехословаков.
Заявляя на словах о том, что они „вне политики" и не желают участвовать в гражданской войне, офицеры из тогдашнего штаба Приво на деле активно помогали чехословакам произвести контрреволюционный переворот. Позже эти офицеры перешли
в Созданный штаб Народной армии и явились тем ядром, вокруг которого и был создан впоследствии военный аппарат Комуча.
Вполне понятно, что, имея в своих руках все военное хозяйство, штабисты все это бросили против защитников Самары. И приходится поражаться тем, что и в таких невероятно тяжелых условиях, когда белогвардейцы, эсеры и меньшевики оказывали активнейшую помощь врагу, большевикам все же удалось сколотить довольно сильный военный кулак, который в течение нескольких дней защищал подступы к Самаре.
Первое вооруженное столкновение с чехословаками произошло у Сызранского моста через Волгу. Волжский мост охранял отряд из железнодорожной рабочей дружины численностью примерно в 70 человек при одном пулемете. Отрядом командовали А П. Ваганов и его помощник И. Кочергин. При подходе чехословаков на правой Волге была небольшая часть отряда, всего человек 25-30. Заняв холмы недалеко от железнодорожной линии, чсхо-словаки открыли пулеметный и ружейный огонь по нашему отряду. После нескольких часов боя советский отряд вынужден был отступить по правому берегу вверх по Волге. Мост оказался в руках чехословаков.
Вслед за этим к мосту был послан латышский отряд в 100 человек. Вполне понятно, что эта горсточка товарищей не в силах была оказать серьезное сопротивление нескольким тысячам хорошо вооруженных чехословацких войск, и была отброшена.
Следующее более значительное столкновение было под станцией Майтуга, куда был брошен отряд в 300 человек. Этот отряд был сформирован из рабочих завода № 42, учеников фельдшерской школы, строителей и носил название Второго сводного коммунистического отряда. Командовал им Е. Картуков.
Ко времени прибытия отряда бой с чехословакак вели иващенковские рабочие под командованием т.. Александрова. Под командование последнего влился и прибывший отряд т. Картукова, который был направлен на правый фланг, где чехи особенно активно вели наступление. Эта первая стычка кончилась успешно для советских отрядов, чехи отступили. Вскоре однако предприняли новое наступление, при этом белогвардейские провокаторы активно действовали и в рядах советских войск. В самый горячий момент советской батарее было сообщено, что снарядов больше нет, в то время как снаряды были. В результате этой провокации батарея снялась с места, пехотные части, оставшись без артиллеркйского прикрытия, под натиском чехо-словацких отрядов отступили, потеряв значительное количество убитыми и раненымиг.
Но очереди была станция Иващенково (теперь Чепаевск). В то время в Иващенкове находился склад взрывчатых веществ, и сражение в районе этого склада грозило взрывом всему поселку.
Советские отряды, не желая рисковать жизнью нескольких тысяч мирных жителей, 2 июня отступили к Липягам. Местные эсеры использовали этот гуманный поступок большевиков против них же. Как только советские отряды покинули Иващенково, эсеры организовали свою власть и послали к чехословакам делегацию с приглашением скорее занять Иващенково. К тому времени почти все эсеровские вожди, покинув Самару,
тоже прибыли в Иващенково. Там они встретились чехословаками и передали им сведения о численности красных отрядов, об их расположении и т. д.
В этот же день в Иващенково прибыла делегация самарского горисполкома в составе И.. Трайнина и Я. Кожевникова. Делегация потребовала от чехословаков разоружения согласно приказам центральной власти. Чехословацкое командование отклонило это требование и делегация, несмотря на попытку эсеров задержать ее в качестве заложников, вернулась в Самару.
Наконец, последняя попытка улажения конфликта мирным способом была сделана чехо-словацкими коммунистами, проживавшими в Самаре. Ими было выпущено воззвание, в котором разоблачались контрреволюционные замыслы чехословацких вождей и рядовые бойцы призывались выступить „на защиту интересов Российской советской федеративной республики». Эта попытка также не увенчалась успехом, чехословацкие отряды продолжали продвигаться все ближе к Самаре.
После оставления Иващенкова советские отряды сосредоточились у Липягов и готовились к решительному сражению. Советских войск под Липягами было около 2 500 человек. Их слабость заключалась в том, что по своему составу они не представляли единого целого: тут были дружины коммунистов и левых эсеров, отряды рабочих, уфимские отряды, составленные из недавно мобилизованных и плохо обученных татаро-башкирских рот и т. п.
Линия обороны командующим советскими отрядами Кадомцевым была выбрана в районе ст. Липягов по берегу реки Татьянки, в 15 км от Самары. Правый фланг позиции упирался в реку Татьянку и в долину реки Волги, покрытую лесом, а левый несколько выдвигался за ж/д линию к возвышенности. Позади этой позиции река Татьянка и за ней лес.
Основные силы красных были расположены по реке Татьянке у деревни Русские Липяги. В район села Воскресенского был выдвинут отряд кавалерии, а у разъезда Кряж поставлены две батареи. По мнению военных специалистов, выбранная позиция была неудачной, хотя выбрать другую, более удобную было трудно. В занятой позиции почти совершенно отсутствовали возможности обзора и обстрела впереди лежащей местности, к тому же возвышенность у села Воскресенского не была нами занята. Сама по себе выбранная позиция, а также расположение сил красных отрядов не давали им никаких преимуществ. Отряда кавалерии было совершенно недостаточно, чтобы сдержать натиск противника в главном направлении на Самару по ж/д линии.
Имея посланные эсерами подробные сведения о расположении и численности советских войск, чехословаки с утра 4 июня повели наступление на советские отряды. Наступление велось отдельными пехотными отрядами одновременно в трех направлениях: по лесу за рекой Татьянкой в обход правого фланга советских войск, через с.Воскресенское в обход левого фланга и наконец по ж/д линии двигался бронепоезд и пехотные цепи с пулеметами.
Взяв красных в кольцо с трех сторон, чехословакн открыли убийственный перекрестный огонь. Советские отряды не выдержали натиска во много раз сильнейшего и лучше вооруженного противника и были отброшены в реку Татьянку. Сражение окончилось сильнейшим поражением красных, понесших большие потери. Из 2500 человек в Самару вернулось около тысячи, около 200 человек попало в плен к чехословакам, остальные погибли, причем несколько сот человек утонуло в разлившейся Татьянке при попытке переправиться через нее вплавь.
В этом неудачном для красных сражении много безвестных товарищей проявили себя, как истинные герои. Геройски погиб почти целиком латышский стрелковый полк, прижатый чехословакам и к реке. Расстреляв последние патроны и не желая живыми сдаваться в плен, многие товарищи из оставшихся в живых последнюю пулю пускали в себя. Сам командир советских отрядов Кадомцев вместе с небольшим отрядом кавалеристов сделал попытку пробиться через огонь чехословаков, но был убит вместе со своими бойцами.
Основными причинами поражения советских войск под Липягами военный исследователь т. Подшивалов считает следующее: красные отряды не заняли возвышенности на левом фланге перед с. Воскресенским, не вели наблюдения по берегу Волги, не подготовили достаточное число переправ и путей отхода к Самаре. Наряду с этим не было обеспечено внутреннее спокойствие в самой Самаре полной изоляцией контрреволюционных элементов. После поражения под Липягами защитники Самары оказались в критическом положении. Из коммунистической дружины в живых осталось всего около 300 человек, в других отрядах людей,осталось также очень мало
Одержав победу под Липягами, чехи однако не продвигались дальше в течение трех дней. С тыла их настигли красные отряды, подошедшие из Пензы и Ульяновска, и хотя сражения с этими отрядами кончились также победой, все же они были вынуждены задержать продвижение на Самару. Правда, в течение 5 и 6 июня чехословаки сделали несколько частных попыток к наступлению, но были отбиты огнем советских отрядов. Трехдневная передышка, полученная большевиками Самары, была использована для укрепления сил. Усилиями партийного штаба и ревкома красные отряды вновь были пополнены.
Красные решили укрепиться по берегу реки Самарки. Там были вырыты окопы, на Хлебной площади у элеватора поставлена батарея, другая стояла на каменоломнях. Ж/д мост через Самарку охранял пополненный отряд под командованием т. Картукова, Этот отряд укрепился на левом берегу Самарки и трое суток, с 4 по 7 июня, бессменно дежурил в окопах.
К 7 июня в Самару прибыли подкрепления: отряд красноармейцев из Ульяновска в 450 человек и мусульманский отряд в 600 человек из Уфы. Эвакуировавшиеся было 5 июня губернские органы вновь вернулись в Самару. Все это внесло еще больше бодрости и уверенности в ряды бойцов.
Вечером 7 июня отряд Картукова был снят с позиций и заменен прибывшим из Уфы отрядом под командованием т. Грачева. Отряд латышей-пулеметчиков не пожелал идти на отдых и остался на мосту вместе с отрядом Грачева. У всех руководящих товарищей была твердая уверенность, что Самара сумеет продержаться еще несколько дней до прихода более сильных подкреплений. На деле однако оказалось не так. На рассвете 8 июня чехо-словаки вошли в город со стороны ж/д моста.
Обстоятельства их прохода через мост до сих пор остаются не вполне выясненными. До сих пор было почему-то распространено мнение, что чехословаки с боем, под прикрытием бронепоезда, взяли мост и ворвались в город. Тов. Хатаевич в своих воспоминаниях категорически это опровергает. „Я заявляю,—говорит он,—что они перешли мост без единого выстрела, что никаких бронепоездов у них не было... Проспали ли уфимцы, которые сидели в окопах, или просто продали, как там было дело—неизвестно, но чехи оказались совершенно неожиданно для защитников Самары за пределами моста".
Данные, которые сообщил нам Картуков, бывший в то время командиром отряда, охранявшего мост с 4 по 7 июня, с несомненностью устанавливают, что защитники Самары были изменнически проданы и преданы эсерами, проникшими в отряд Грачева. Оказывается, в Уфе, где формировался отряд Грачева, в этот отряд в качестве доровольцев проникли эсеровские пулеметчики. Готовясь к предательству, они сумели зарекомендовать себя лучшими пулеметчиками, и. Грачев в ночь с 7 на 8 июня поставил их у головных пулеметов на левом берегу Самарки.
Ночью предатели связались с чехословаками и вместе с последними спокойно перешли мост. Отряд Грачева, а также отряд латышей были почти целиком уничтожены. Подпольная белогвардейская организация, разумеется, была осведомлена об имеющихся союзниках в рядах советских отрядов. Ночью белогвардейская организация произвела несколько выступлений в городе, в тылу у красных, стремясь внести панику в их ряды, а на рассвете, когда первый чехословацкий отряд только что перешел мост, одна часть белогвардейцев сразу же присоединилась к нему и вместе с ним двинулась по Заводской (теперь Венцека) улице к клубу коммунистов и по Панской (теперь Ленинградской), чтобы отрезать путь к отступлению засевшим в клубе. Одновременно с этим
другие группы белогвардейцев атаковали милицейские части. Наряду с этим красные подвергались обстрелу из винтовок и из пулеметов из окон, с крыш домов и т.д. Белогвардейские отряды были разбросаны по всему городу. Красные отряды, отступавшие по направлению к дачам, были обстреляны белогвардейцами в Мещанском поселке, а в районе тюрьмы были встречены цепью вооруженных белогвардейцев.
Когда в городе открылась стрельба, связь с частями, бывшими на Хлебной площади, у каменоломен и в других местах, была прервана. Стрельба в тылу, в городе и отсутствие связи угнетающе подействовали на настроение красноармейцев. Кое-где началась паника. Многие бойцы не могли отступить, т.к. были окружены и вынуждены были либо, бросив оружие, рассеяться по дворам и поодиночке выбираться из города, либо биться до последнего патрона. У Самарки необычайное мужество проявила одна женщина-коммунистка. Застигнутая врагом, она не сдавалась до тех пор, пока не разбросала все ручные бомбы, имевшиеся у нее, и убила ими 15 чехобелогвардейцев. Озверевшие белогвардейцы зарубили ее шашками.
Товарищи, находившиеся в партийном клубе на Заводской улице, услышав стрельбу в районе Троицкого рынка, полагали, что это стреляет какая-нибудь небольшая белогрардейская шайка. На ее ликвидацию был послан небольшой отряд под командованием Картукова. На Панской в районе Троицкого рынка отряд заметил идущую цепь военных. Думая, что это отряд анархистов, Картуков послал навстречу цепи т. Любецкого для выяснения. Увидя затем, что Любецкий обезоруживается, отряд Картукова рассыпался в цепь и открыл по наступающим чехословакам и белогвардейцам ружейный огонь. После короткой перестрелки отряд был отрезан с Заводской и Предтеченской (ныне Некрасовской) улиц. Только Картукову и еще одному красноармейцу удалось прорваться в клуб, остальные товарищи из его отряда были взяты в плен.
Когда т. Картуков добрался до клуба, последний был окружен белогвардейцами со всех сторон и путь для отступления был отрезан. Все же небольшой группе руководящих работников, в т.ч. Куйбышеву, Коган и Теплову удалось по крышам соседних домов добраться до Николаевской (теперь Чепаевской) улицы, а по ней до Панской.
Несмотря на жестокий обстрел, которому подверглась эта группа с Троицкой (теперь Галактионовской) улицы, все же большинство товарищей благополучно добрались до пристани и успели уехать на пароходе.
Остальные, в количестве около 50 человек, во главе с председателем горисполкома т. Масленниковым, оборонявшие клуб до последней минуты, не успели выбраться и были окружены. Когда эти товарищи увидели, что сопротивляться дальше бесполезно, она с белым флагом вышли на улицу и сдались, предварительно получив гарантию защиты от самосуда белогвардейской толпы.
Но чехословаки не выполнили обещания. По дороге в штаб сдавшихся зверски избивали. Группу вели чехословаки, впереди сдавшихся шел Масленников с белым флагом. Озверевшая белогвардейщина набрасывается на него. Бьют зверски. Кровь льется из носа, изо рта, из ушей. Но ни одного звука, ни одного стона не услышали белогвардейцы от Масленникова. Молча вытирает он кровь с лица белым флагом. Только каким-то чудом Масленников живым был доставлен в штаб.
Большевистская Самара пала. Началась расправа белогвардейщины над коммунистами,
над коммунистами, советскими работниками и красноармейцами.
Одним из первых пал жертвой зверской расправы черносотенной толпы при активной помощи победителей— чехословаков — председатель ревтрибунала Франц Венцек, старый большевик. Его схватили на Заводской улице около клуба. Как рассказывают
Очевидув, толпа белогвардейцев, зверски набросившись на Венцека, переломала ему ребра, била палками, топтала ногами. Тело передергивается от града пинков и ударов камнями, но Венцек не выронил ни одного стона. Венцека пристрелил какой-то белогвардеец. Рядом с Венцеком такой же смертью погиб Штыркин, комиссар жилищного отдела..^жилищного отдела.
Что же делали в это время победители, „братья чехо-словаки"? Когда толпа начала требовать для самосуда Венцека, Штыркина и других, чехи-конвоиры предупредительно отошли в сторону и предоставили толпе свободу действий. Когда же белогвардейско- черносотенная толпа кончила свое гнусное дело, один из наблюдавших за расправой чехо-словаков снимает с Венцека обувь, а другой шарит по карманам замученных и берет найденные у Штыркина часы.
Чехословаки и местные белогвардейцы не щадили раненых. Лежавший в Жд госпитале раненый красногвардеец Желябов был пристрелен белогвардейцами.
Зверским расправам коммунисты и красноармейцы подвергались не только со стороны белогвардейской толпы. Чехословаки не отставали в этом от своих русских союзников, а часто и проявляли собственную инициативу.
„Вот толпа народа,—рассказывает очевидец в «Коммуне» от 8.4 1923 г,-—сопровождает чеха офицера, ведущего четверых связанных красногвардейцев. Дошли до плашкоутного моста и чех собственноручно расстрелял всех четверых".
На углу Заводской и Садовой белогвардейцы расстреляли красногвардейку коммунистку Марию Вагнер. В гостинице „Нацнональ" убит военный комиссар Елагин. В Соборном садике расстрелян организатор красноармейских отрядов Шульц. У здания окружного суда расстрелян выдан коммунист Абас Алеев. После истязаний и издевательств расстрелян. комендант пристаней. И таких расправ были сотни.
Массовые расстрелы пленных красногвардейцев, коммунистов и активных советских работников производились на плашкоутном мосту , за Самаркой, на кладбище
и в других местах. Обнаруженные во дворах спрятавшиеся красногвардейцы расстреливались на месте. Утром на плашкоутном мосту расстреляно сразу 13 человек, днем на Николаевской (теперь Чепаевской) улице по указанию белогвардейцев расстреляны четверо оставшихся неизвестными, несколько позже расстреляны еще 6 красногвардейцев и так без конца, расправа за расправой на улицах и площадях, на глазах многочисленной публики. Достаточно было какому-нибудь антисоветски настроенному обывателю ткнуть пальцем в прохожего и сказать: „большевик", его сейчас же хватали и тут же расстреливали.
Тела замученных черносотенной толпой и расстрелянных свозили в ямы, в овраги за городом, некоторых зарывали, других не успевали в этот день и оставляли до следующих дней. Бывали случаи, когда среди трупов оказывались сильно раненые, потерявшие сознание товарищи. Жуткий день пережил командир заградительного отряда по борьбе со спекуляцией т. Шадрин. Его схватили около пристаней и начали избивать. Онобладал огромной физической силой и потому толпа очень долго мучила его, пока не потерял сознание. Какой-то белогвардеец, потерявший все человеческое, схватил огромный булыжник и с силой ударил им по лицу избиваемого. Последний перестал шевелиться и толпа рассеялась.
К вечеру Шадрина вместе со многими другими замученными отвезли в какой-то овраг за городом, но зарыть не успели. И вот глубокой ночью среди массы трупов к Шадрину вернулось сознание. С громадными усилиями, истекая кровью, дополз он до своей квартиры, которая к счастью была на окраине города. Жена кое-как перевязала многочисленные раны, спрятала. Только благодаря железному здоровью Шадрин пережил этот ужас и поднялся на ноги.
По очень неполным данным в первые дни чехо-учредиловской власти в Самаре было замучено более 300 чел. В действительности жертв чехо-учредилки гораздо больше, но подсчитать их сейчас совершенно невозможно.
Так озменовался приход к власти эсеровской „демократии", громко провозгласившей лозунги о свободе, братстве и неприкосновенности личности, но одним из первых своих приказов (№ 3), предложивший „всех лиц, подозреваемых в участии в большевистском восстании(?), немедленно арестовывать и доставлять в штаб охраны".
Расправы в первые дни занятия Самары это не случайность, это символ учредилки, предисловие к дальнейшим страницам эсеровскрй контрреволюции, названной самарской учредилкой.