» » Свидетельства из 1933 г.
Информация к новости
  • Просмотров: 2 907
  • Автор: trudsamara
  • Дата: 21-04-2013, 16:34
21-04-2013, 16:34

Свидетельства из 1933 г.

Категория: Предлагаем прочесть

ГЛАВА    V  из книги Ф.Попова «Чехлсловацкий мятеж и Самарская учредилка», издания 1933 г.ОГИЗ

БОРЬБА   ЗА   САМАРУ

Самара накануне чехословацкого мятежа —Борьба с казачьей контр­революцией— Кулацкоэсеровский губисполком-—Анархо-максималист­ский бунт — Вредительская работа внутренней контрреволюции - Большевики организуют оборону Самары. — „Нейтралитет" контррево­люционного офицерства из штаба Приво—Первые столкновения с чехословаками.—Поражение советских войск 4 июня под Липягами— Падение Самары 8 июня-—Выступление подпольной белогвардейской организации—Взятие в плен защитников клуба коммунистов—Звер­ские истязания и убийство Венцека, Штыркина и др.—Массовый белый террор.

Прежде чем приступить к обзору борьбы за Самару и ее падения необходимо коротко остановиться на собы­тиях в городе накануне чехословацкого мятежа. Положение в Самаре перед выступлением чехословаков создалось чрезвычайно напряженное. Эта напряженность обусловливалась тем, что Самарская губерния непосред­ственно соприкасалась с Оренбургской и Самаре приходилось вести борьбу с контрреволюционными отрядами Дутова, который еще в декабре 1917 г. захватил в Оренбурге класть в свои руки.

В первых числах февраля 1918 г. Оренбург был отвоеван Красной гвардией, и Дутов с остатками своих отрядов ушел в Верхне-Уральск, а затем под напором красногвардейских отрядов скрылся до поры до времени в киргизских степях.

Но с ликвидацией дутовщины не прекратилась борьба контрреволюции против Советов. В конце марта 1918 г. в Уральске был произведен контрреволюционный переворот. Совет был разогнан белогвардейцами, а наи­более активные деятели арестованы. Белогвардейцы со­здали в Уральске войсковое правительство под эсеровской вывеской, но фактическими руководителями этого прави­тельства были генералы и помещики. Обработанное бело-гвардейщиной уральское казачество начало борьбу против Советов и, направляя свои удары вдоль железнодорожной линии Уральск-Ершово, захватило часть территории Пу-гачовского уезда,  Самарской губернии.

Борьба против Дутова, а затем против уральской контрреволюции, требовала от Самары очень много сил и большого напряжения. Урало-Оренбургский фронт пог­лощал значительные воинские силы, ослабляя и без того слабые вооруженные силы Самары.

Как раз не задолго до чехословацкого мятежа, в пер­вых числах мая, Дутов снова перешел к активным действиям против Советов. В деревнях на. границе Оренбург­ской и Уральской губерний появились дутовские отряды, которые начали продвигаться вглубь Самарской губернии. Все лучшие силы Самары снова были брошены на борьбу против Дутова.

Положение в Самаре осложнялось еще и тем, что на закончившемся накануне губернском съеэде Советов боль­шинство имели кулацкие элементы деревни, прикрывшиеся тогой эсеров и максималистов. Съезд избрал губисполком, в котором большинство оказалось за максималистами и левыми эсерами.                                              

Опорой большевиков являлся в то время городской совет и городской исполком. Между горсоветом и горис­полкомом, с одной стороны, и кулацко-эсеровским губисполкомом—с другой, шла ожесточенная борьба за власть, за влияние на массы. Эсеровский губисполком, прикрыиаясь громкими фра­зами, всячески саботировал организацию отпора контррево­люционным отрядам Дутова.

Огромную вредительскую антисоветскую работу вели меньшевики и эсеры своей демагогией, всячески разла­гая массы, организуя вокруг себя все антисо­ветские силы. Первого мая меньшевики и эсе­ры устроили отдельную от большевиков мани­фестацию и выставили лозунг: „Вся власть Учредительному собра­нию," а максималисты призывали к борьбе с „комиссародержавием". Естественно, эта контрреволюционная ра­бота соглашательских партий отвлекала боль­шевистские силы от текущих задач, вносила дезорганизацию и укрепляла единый эсерочерносотенный фронт про­тив Советов.

К средине мая борь­ба между большевист­ским горсоветом и гор­исполкомом, опиравшимися на рабочих, и эсеровским губисполкомом достигла наивысшего предела, и 17 мая произошло вооруженное контрреволюционное выступ­ление анархо-максималистов. Правда, формально губисполком отмежевался от мятежников, но фактически этот мятеж был вызван демагогической политикой губисполкома и левых эсеров.

Поводом для анархо-максималистского мятежа послу­жил приказ штаба Урало-оренбургского фронта о моби­лизации лошадей легковых и ломовых извозчиков. Это мероприятие штаба несомненно было ошибочным, недо­статочно продуманным и оно вызвало резкое недовольство извозчиков, которых насчитывалось в городе несколько тысяч. Этим воспользовались анархо-максималисты, а за ними и весь контрреволюционный сброд, и повели беше­ную  агитацию  против  „комиссародержавия"' Атмосфера накалялась,  раздавались  уже  чисто черносотенные ло­зунги. В связи с волнениями штаб отменил приказ. Однако это не приостановило антисоветской агитации контррево­люционных элементов. Страсти все более и более разго­рались, контрреволюционная толпа на площади жаждала крови, и товарищ, который был послан объявить об отмене приказа, был убит кем-то из толпы.

К погромному движению, которое идейно возглавляли анархо-максималисты, присоединились и некоторые воин­ские части, главным образом матросские, часть продо­вольственного отряда Кудинского, несколько десятков человек из отряда Смородинова и из так называемого Северного летучего отряда. Помимо этого к мятежникам примкнули чисто уголовные элементы, а также сынки местной буржуазии, перерядившиеся в матросскую форму.

Мятежникам удалось разоружить штаб охраны и некоторыо милицейские участки. Вечером 17 мая восставшие подъехали на вооруженных пулеметами грузовиках к тюрьме и, разоружив стражу, освободили крупных финан­систов, заключенных за отказ платить контрибуцию, и 25 уголовных преступников. Этих последних мятежники вооружили и те в свою очередь принялись за бесчинство и грабеж.

Полтора дня город был в руках анархо-максималистских банд. Созданная боевая коммунистическая дружина повела наступление на мятежников, и 18 мая мятеж был ликвидирован, чнсть отряда была разоружена, часть скрылась.

Хотя этот мятеж был ликвидирован весьма быстро, все же он принес большой вред обороне Самары. Он еще больше накалил и без того чрезвычайно сгущенную политическую атмосферу в го­роде, а с другой стороны окрылил надежды буржуазии и подпольных эсеро-черносотенных военных органи­заций.

Насколько разлагающе действовала на массу эсеро-меньшевистская контрреволюционная демагогия, показы­вает тот факт, что в середине мая собрание железнодорож­ников вынесло резолюцию с требованием прекратить граж­данскую войну против контрреволюционного казачества. Несколько позже, когда чехословаки прорвались из Сызрани за Волгу и двигались к Самаре, те же железнодорожники вынесли резолюцию о нейтралитете и о посылке мирной делегации к наступающим чехословнкам.

Разлагающая контрреволюционная работа меньшевиков, эсеров и использовавшего меньшевистско-эсеровскую вы­веску белогвардейского офицерства особо усилилась с момента первого выступления чехословаков в Пензе, при этом меньшевистско-эсеровские агитаторы имели весьма благоприятную для своей работы обстановку, т.к. все лучшие и активные силы рабочего класса во главе с большевиками ушли в боевые дружины для защиты Са­мары.

Утром 31 мая эсеры, воспользовавшись уходом боль­шевиков на фронт, устроили „общее собрание" рабочих тогдашнего трубочного завода. Это собрание, на котором преобладали предварительно обработанные эсерами ра­бочие, недавно пришедшие из деревни, приняло резолю­цию с требованием прекращения гражданской войны. Требовать прекращения гражданской войны в момент, когда контрреволюционные отряды находятся под стенами города, значит сознательно помогать врагу.

С приближением чехословаков подняла голову и тай­ная белогвардейская организация офицерства, руководи­мая полковником Галкиным, и все прочие контрреволю­ционные террористические группы. Белогвардейцы уст­раивают взрывы и повреждения ж/д пути и всячески способствуют чехословакам. Так еще в ночь на 30 мая, при проходе поезда с красноармейцами по ж/д мосту через Самарку белогвардейцами брошена бомба, попортившая путь. 2 июня у Запанского переезда белогвардейцы сделали попытку взорвать поезд с красноармейцами, отправлявшимися на фронт против чехословаков. В этот же день черносотенное духовенст­во организовало крестный ход, который усилиями контрре­волюционеров превратился во враждебную демонстрацию против советской власти. Наконец 4 июня, в самый кри­тический период борьбы за Самару, по городу расклеена была контрреволюционная прокламация меньшевиков. В листовке меньшевики, обливая грязью советскую власть и большевиков, заявляли, что они считают „бесцельным призывать рабочих вступать в ряды Красной  армии для борьбы с чехословаками". Вместо организации города от чехословацких войск меньшевики призывали рабочих, „добиваться прекращения гражданской бойки внутри демократии", а вместо диктатуры пролетариата и советской власти „предоставить всем классам через своих выборных людей возможность участвовать в управлении страной".

Наряду с соглашателями подняли голову и явные черно­сотенцы. По рассказам очевидцев, в городе неизвестно откуда сразу появилось много старых офицеров всех родов и оружия. «Еще неделю назад их почти не было видно, а теперь мысль дополняла их новенькие неизносившиеся шинели и френчи:   царскими погонами". («Красная быль»,№1, Самара, 1922 г.)

В городе имелась довольно сильная белогвардейская офицерская организация, связанная с эсерами, которая принесла неисчислимый вред защитникам Самары. В ней насчитыва­лись более 300 человек, главным образом офицеров, при­чем во главе ее Комуч (Комуч был создан еще в под­полье) поставил штаб из трех лиц: членов Учредитель­ного собрания—эсеров Боголюбова и Фортунатова и мо­нархиста полковника Галкина, впоследствии назначенного управляющим военным ведомством Комуча.

Наглость этой офицерской банды дошла до того, что 5 июня она совершила два налета на тюрьму. В первый раз налет совершил небольшой отряд, который удалось разогнать. Во второй налет белогвардейцы овладели тюрь­мой и выпустили оттуда около 500 заключенных.

В таких невероятно тяжелых условиях горсточке са­марских большевиков приходилось организовывать защи­ту Самары. Большевики имели два фронта. С одной сто­роны, фронт внешний в лице чехословацких отрядов, хо­рошо вооруженных, обученных, под командованием опыт­ных военных специалистов. С   другой, внутренний. в лице меньшевиков, эсеров, подпольной офи­церской банды, активно всеми доступными им средствами помогавших  чехословакам.

К   непосредственной   ор­ганизации  обороны   Самары большевики    приступили   29 мая, когда было получено со­общение   о выступлении   чехословаков в Пензе. В этот же день председатель ревкома В. В. Куйбышев об'явил Самару на осадном   положенииНа    следующий  день  для  руководства  обороной  Самары создан боевой революционный   штаб  в составе В. В. Куйбышева,   помощника главкома Урало-оренбургским фронтом   Гузакова  и М С. Кадомцева. В этот же день штаб из­дал приказ по фабзавкомам и                 правлениям профсоюзов, сто­ящих на платформе советской власти, о мобилизации рабо­чих  для борьбы с врагом.

Наряду с этим  собрание членов РКП(б) объявило мо­билизацию всех членов партии, способных носить оружие. Клуб коммунистов с этого дня превращен в военный ла­герь. Согласно решению штаба партийной дружины вся­кий товарищ, явизшийся в клуб, уже не имеет права ухо­дить из него. На призыв штаба о записи добровольцев в боевую дружину революционно настроенные рабочие откликнулись очень дружно. За 3—4 дня дружина с 400 человек уве­личилась примерно до 2 тысяч  человек.

Профсоюзы металлистов, кожевников организовали спе­циальные отряды, которые и били переданы в распоря­жение штаба. Но если рабочие отряды организовать было сравни­тельно не трудно, то гораздо труднее было организовы­вать дело обороны в смысле подыскания соответствую­щих   специалистов, оборудования, боеприпасов  и пр. У всех, кто вступил в боевые  дружины, было горячее  желание биться  с врагом  до последней  капли крови,  все были преисполнены ре­шимостью бесстрашно отстаивать город. К со­жалению, боевая под­готовка отрядов была очень слаба. И еще ху­же обстояло дело с воен­ными специалистами. Среди большевиков та­ких специалистов почти не было, за исключе­нием одиночек. Поэто­му с первого момен­та перед большевиками стал вопрос о воен­ных специалистах очень остро.

Сразу же больше­вики столкнулись с от­сутствием артиллери­стов. Постоянных артиллерийских частей в городе не было.  В Самаре, по свидетель­ству т. Хатаевича (одного из руководящих работников самарской парторганизации), были огромные запасы артиллерий­ского вооружения и боеприпасов. Однако прошло несколь­ко дней, пока разыскали несколько орудий. То же самое и со снарядами. Оказалось, что снаряды были нава­лены в полуоткрытых помещениях. Больших трудов стоило найти артиллеристов для обслуживания батарей. Когда людей кое-как нашли, оказалось, что одни из них незнаомы с орудиями нового образца, другие знают только горную артиллерию и  т. д.

Еще хуже было с командирами, знакомыми с военным делом и могущими руководить боевыми операциями. В распоряжения штаба имелся всего один или два артиллерийских командира. Накануне сражения под Липягами штаб решил мобилизовать офицеров и

подыскать опытного  из них  в   качестве   начальника  всех   сводных частей артиллерии,   разумеется,   под  контролем   больше­виков.  Однако мо­билизовать офицеров в   этот момент оказалось   делом   чрезвычйно, трудным.  После  долгих  поисков                                    

 

удалось   найти   лишь одного, бывшего прапорщика     Тинюковского,   который    сам          

предложил свои услу­ги. Троих других офицеров пришлось насильно взять прямо с               улицы.

Когда т. Подвой­ский, бывший в то время в Самаре, по­требовал от штаба Приво, состоявшего из старых офицеров, дать людей для ор­ганизации обороны Самары, собрание офицеров  штаба  отказало в этом, мотивируя тем, что офицеры   поступили  на службу в штаб с условием не участвовать в гражданской войне. Только после долгих переговоров и угроз шта­бисты  выделили  из своей среды трех военспецов.

Можно себе представить, что за помощь получили большевики от этих военспецов, с нетерпением ожидав­ших прихода чехословаков.

Заявляя на словах о том, что они „вне политики" и не желают участвовать в гражданской войне, офицеры из тогдашнего штаба Приво на деле активно помогали чехословакам произвести контр­революционный переворот. Позже эти офицеры  перешли

в Созданный штаб Народной армии и явились тем ядром, вокруг которого и был создан впоследствии военный аппарат Комуча.

Вполне понятно, что, имея в своих руках все воен­ное хозяйство, штабисты все это бросили против защит­ников Самары. И приходится поражаться тем, что и в таких невероятно тяжелых условиях, когда белогвардей­цы, эсеры и меньшевики оказыва­ли активнейшую помощь врагу, большевикам все же удалось ско­лотить довольно сильный воен­ный кулак, который в течение нескольких дней защищал подсту­пы к Самаре.

Первое вооруженное столкнове­ние с чехословаками произошло у Сызранского моста через Вол­гу. Волжский мост охранял отряд из железнодорожной рабочей дру­жины численностью  примерно в 70 человек при одном пулемете. Отрядом командовали А П. Ваганов и его помощник И. Кочергин. При подходе чехословаков на правой Волге была небольшая часть отряда, всего человек 25-30. Заняв холмы недалеко от желез­нодорожной линии, чсхо-словаки открыли пулеметный и ружейный огонь по нашему отряду. После нескольких часов боя советский отряд вынужден был отступить по правому берегу вверх по Волге. Мост оказался в ру­ках чехословаков.

Вслед за этим к мосту был послан латышский отряд в 100 человек. Вполне понятно, что эта горсточка това­рищей не в силах была оказать серьезное сопротивление нескольким тысячам хорошо вооруженных чехословацких войск, и была отброшена.

Следующее более значительное столкновение было под станцией Майтуга, куда был брошен отряд в 300 человек. Этот отряд был сформирован из рабочих заво­да № 42, учеников фельдшерской школы, строителей и носил название Второго сводного коммунистического отряда. Командовал им Е. Картуков.

Ко времени прибытия отряда бой с чехословакак вели иващенковские рабочие под командованием т.. Александрова. Под командование последнего влился и прибывший отряд т. Картукова, который был направлен на правый фланг, где чехи особенно активно вели наступление. Эта первая стычка кончилась успешно для советских отрядов, чехи отступили. Вскоре однако предприняли новое наступление, при этом белогвардейские провокаторы активно действовали и в рядах советских войск. В самый горячий момент советской батарее было сообщено, что снарядов больше нет, в то время как снаряды были. В результате этой провокации батарея снялась с места, пехотные части, оставшись без артиллеркйского прикрытия, под натиском чехо-словацких отрядов отступили, потеряв значительное количество убитыми и раненымиг.

Но очереди была станция Иващенково (теперь Чепаевск). В то время в Иващенкове находился склад взрывчатых веществ, и сра­жение в районе этого склада гро­зило взрывом всему поселку.

Советские отряды, не желая рисковать жизнью нескольких ты­сяч мирных жителей, 2 июня от­ступили к Липягам. Местные эс­еры использовали этот гуманный поступок большевиков против них же. Как только советские отряды покинули Иващенково, эсеры ор­ганизовали свою власть и послали к чехословакам делегацию с при­глашением скорее занять Иващенково. К тому времени почти   все эсеровские вожди,  покинув Самару,

тоже прибыли в Иващенково. Там они встретились чехословаками и передали им сведения о численности красных отрядов, об их расположении и т. д.

В этот же день в Иващенково прибыла делегация самарского горисполкома в составе И.. Трайнина и Я. Кожевникова. Делегация потребовала от чехословаков разоружения согласно приказам центральной власти. Чехословацкое командование отклонило это требование и делегация, несмотря на попытку эсеров задержать ее в качестве заложников, вернулась в Самару.

 

Наконец, последняя попытка улажения конфликта мир­ным способом была сделана чехо-словацкими коммуни­стами, проживавшими в Самаре. Ими было выпущено воззвание, в котором разоблачались контрреволюционные замыслы чехословацких вождей и рядовые бойцы при­зывались выступить „на защиту интересов Российской советской федеративной республики». Эта попытка так­же не увенчалась успехом, чехословацкие отряды продолжали продвигаться все ближе к Самаре.

После оставления Иващенкова советские отряды сос­редоточились у Липягов и готовились к решительному сражению. Советских войск под Липягами было около 2 500 человек. Их слабость заключалась в том, что по своему составу они не представляли единого целого: тут были дружины коммунистов и левых эсеров, отряды ра­бочих, уфимские отряды, составленные из недавно моби­лизованных и плохо обученных татаро-башкирских рот и т. п.

Линия обороны командующим советскими отрядами Кадомцевым была выбрана в районе ст. Липягов по берегу реки Татьянки, в 15 км от Самары. Правый фланг позиции упирался в реку Татьянку и в долину реки Волги, покрытую лесом, а левый несколько выдвигался за ж/д линию к возвышенности. Позади этой позиции река Татьянка и за ней лес.

Основные силы красных были расположены по реке Татьянке у деревни Русские Липяги. В район села Во­скресенского был выдвинут отряд кавалерии, а у разъезда Кряж поставлены две батареи. По мнению военных специалистов, выбранная позиция была неудачной, хотя выбрать другую, более удобную было трудно. В занятой позиции почти совершенно отсутствовали возможности обзора и обстрела впереди лежа­щей местности, к тому же возвышенность у села Воскре­сенского не была нами занята. Сама по себе выбранная позиция, а также расположение сил красных отрядов не давали им никаких преимуществ. Отряда кавалерии было совершенно недостаточно, чтобы сдержать натиск про­тивника в главном направлении на Самару по ж/д линии.

 Имея посланные эсерами подробные сведения о распо­ложении и численности советских войск, чехословаки с утра 4 июня повели наступление на советские отряды. Наступление велось отдель­ными пехотными отрядами одновременно в трех направ­лениях: по лесу за рекой Татьянкой в обход правого фланга советских войск, через с.Воскресенское в обход левого фланга и наконец по ж/д линии двигался   бронепоезд и пехотные цепи  с   пулеметами.

 

Взяв красных в кольцо с трех сторон, чехословакн открыли убийственный перекрестный огонь. Советские отряды не выдержали натиска во много раз сильнейшего и лучше вооруженного противника и были отброшены в реку Татьянку. Сражение окончилось сильнейшим пора­жением красных, понесших большие потери. Из 2500 че­ловек в Самару вернулось около тысячи, около 200 человек попало в плен к чехословакам, остальные по­гибли, причем несколько сот человек утонуло в разлив­шейся Татьянке при попытке переправиться через нее вплавь.

В этом неудачном для красных сражении много без­вестных товарищей проявили себя, как истинные герои. Геройски погиб почти целиком латышский стрелковый полк, прижатый чехословакам и к реке. Расстреляв пос­ледние патроны и не желая живыми сдаваться в плен, многие товарищи из оставшихся в живых последнюю пулю пускали в себя. Сам командир советских отрядов Кадомцев вместе с небольшим отрядом кавалеристов сделал попытку пробиться через огонь чехословаков, но был убит вместе со своими бойцами.

Основными  причинами  поражения  советских  войск под  Липягами  военный    исследователь  т. Подшивалов считает следующее: красные отряды не заняли возвышен­ности   на левом фланге   перед с. Воскресенским, не вели  наблюдения  по берегу Волги, не подготовили до­статочное  число  переправ и путей отхода к Самаре. Наряду с этим не   было обеспечено внутреннее спокой­ствие в самой Самаре полной  изоляцией   контрреволю­ционных элементов. После поражения под Липягами защитники Самары оказались в критическом положении. Из коммунистиче­ской дружины в живых осталось всего около 300 чело­век, в других отрядах людей,осталось также очень мало

Одержав победу под Липягами, чехи однако не прод­вигались дальше в течение трех дней. С тыла их настиг­ли красные отряды, подошедшие из Пензы и Ульянов­ска, и хотя сражения с этими отрядами кончились также победой, все же они были вынуждены за­держать продвижение на Самару. Правда, в течение 5 и 6 июня чехословаки сделали несколько частных попыток к наступлению, но были отбиты огнем советских отрядов. Трехдневная передышка, полученная большевиками Са­мары, была использована для укрепления сил. Усилиями партийного штаба и ревкома красные отряды вновь бы­ли пополнены.

Красные решили укрепиться по берегу реки Самарки. Там были вырыты окопы, на Хлебной площади у элева­тора поставлена батарея, другая стояла на камено­ломнях. Ж/д мост через Самарку охранял пополненный отряд под командованием т. Картукова, Этот отряд укрепился на левом берегу Самарки и трое суток, с 4 по 7 июня, бессменно дежурил   в окопах.

К 7 июня в Самару прибыли подкрепления: отряд красноармейцев из Ульяновска в 450 человек и мусуль­манский отряд в 600 человек из Уфы. Эвакуировавшие­ся было 5 июня губернские органы вновь вернулись в Самару. Все это внесло еще больше бодрости и уверен­ности в ряды бойцов.

Вечером 7 июня отряд Картукова был снят с по­зиций и заменен прибывшим из Уфы отрядом под коман­дованием т. Грачева. Отряд латышей-пулеметчиков не пожелал идти на отдых и остался на мосту вместе с от­рядом Грачева. У всех руководящих товарищей была твердая уве­ренность, что Самара сумеет продержаться еще несколь­ко дней до прихода более сильных подкреплений. На деле однако оказалось не так. На рассвете 8 июня чехо-словаки вошли в город со стороны ж/д моста.

Обстоятельства их прохода че­рез мост до сих пор остаются не вполне выясненными. До сих пор было почему-то распространено мнение, что чехословаки с боем, под прикрытием бронепоезда, взяли мост и ворвались в город. Тов. Хатаевич в своих воспоминаниях категорически это опровер­гает. „Я заявляю,—говорит он,—что они перешли мост без единого выстрела, что никаких бронепоездов у них не было... Проспали ли уфимцы, которые сидели в окопах, или просто продали, как там было дело—неизвестно, но чехи оказались со­вершенно неожиданно для защитников Самары за пре­делами моста".

Данные, которые сообщил нам Картуков, бывший в то время командиром отряда, ох­ранявшего мост с 4 по 7 июня, с несомненностью устанавли­вают, что защитники Самары были изменнически проданы и преданы эсерами, проникшими в отряд Грачева.  Оказывается, в Уфе, где формировался отряд Граче­ва, в этот отряд в качестве доровольцев проникли эсеров­ские пулеметчики. Готовясь к предательству, они сумели зарекомендовать себя лучшими пулеметчиками, и. Грачев в ночь с 7 на 8 июня поставил их у головных пулеметов на левом берегу Самарки.

Ночью предатели связались с чехословаками и вместе с последними спокойно перешли мост. Отряд Грачева, а также отряд латышей были почти целиком уничтожены. Подпольная белогвардейская организация, разумеется, была осведомлена об имеющихся союзниках в рядах со­ветских отрядов. Ночью белогвардейская организация произвела несколько выступлений в городе, в тылу у красных, стремясь внести панику в их ряды, а на рас­свете, когда первый чехословацкий отряд только что перешел мост, одна часть белогвардейцев сразу же при­соединилась к нему и вместе с ним двинулась по Завод­ской (теперь Венцека) улице к клубу коммунистов и по Панской (теперь Ленинградской), чтобы отрезать путь к отступлению  засевшим  в  клубе. Одновременно   с этим

другие группы белогвардейцев атаковали милицейские части. Наряду с этим красные подвергались обстрелу из винтовок и из пулеметов из окон, с крыш домов и т.д. Белогвардейские отряды были разбросаны по всему го­роду. Красные отряды, отступавшие по направлению к дачам, были обстреляны белогвардейцами в Мещанском поселке, а в районе тюрьмы были встречены цепью во­оруженных белогвардейцев.

Когда в городе открылась стрельба, связь с частями, бывшими на Хлебной площади, у каменоломен и в других местах, была прервана. Стрельба в тылу, в го­роде и отсутствие связи угнетающе подействовали на на­строение красноармейцев. Кое-где началась паника. Мно­гие бойцы не могли отступить, т.к. были окружены и вынуждены были либо, бросив оружие, рассеяться по дворам и поодиночке выбираться из города, либо биться до последнего патрона. У Самарки необычайное муже­ство проявила одна женщина-коммунистка. Застигнутая врагом, она не сдавалась до тех пор, пока не разброса­ла все ручные бомбы, имевшиеся у нее, и убила ими 15 чехобелогвардейцев. Озверевшие белогвардейцы за­рубили ее шашками.

Товарищи, находившиеся в партийном клубе на За­водской улице, услышав стрельбу в районе Троицкого рынка, полагали, что это стреляет какая-нибудь неболь­шая белогрардейская шайка. На ее ликвидацию был пос­лан небольшой отряд под командованием Картукова. На Панской в районе Троицкого рынка отряд заметил идущую цепь военных. Думая, что это отряд анархистов, Картуков послал навстречу цепи т. Любецкого для выяснения. Увидя затем, что Любецкий обезоружи­вается, отряд Картукова рассыпался в цепь и открыл по наступающим чехословакам и белогвардейцам ружей­ный огонь. После короткой перестрелки отряд был отрезан с Заводской и Предтеченской (ныне Некрасовской) улиц. Только Картукову и еще одному красноармейцу удалось прорваться в клуб, остальные товарищи из его отряда были взяты  в плен.

Когда т. Картуков добрался до клуба, последний был окружен белогвардейцами со всех сторон и путь для отступления был отрезан. Все же небольшой группе руко­водящих работников, в т.ч. Куйбышеву, Коган и Теплову удалось по крышам соседних домов добрать­ся до Николаевской (теперь Чепаевской) улицы, а по ней до Панской.

Несмотря на жесто­кий обстрел, которому подверглась эта группа с Троиц­кой (теперь Галактионовской)  улицы,  все  же  большинство товарищей благополучно  добрались  до пристани  и успели уехать на пароходе.

 

Остальные, в количестве около 50 человек, во главе с председателем горисполкома т. Масленнико­вым, оборонявшие клуб до последней минуты, не успели выбраться и были окружены. Когда эти товарищи увидели, что сопротивляться дальше бесполезно, она с белым флагом вы­шли на улицу и сдались, предварительно получив гарантию защиты от самосуда белогвардейской толпы.

Но чехословаки  не выполнили  обещания. По дороге в штаб сдавшихся зверски избивали. Группу вели чехословаки, впереди сдавшихся шел Мас­ленников с белым фла­гом. Озверевшая белогвардейщина набра­сывается на него. Бьют зверски. Кровь льется из носа, изо рта, из ушей. Но ни одного звука, ни одного стона не услышали белогвардейцы от  Масленникова. Мол­ча вытирает он кровь с лица белым флагом. Только каким-то чудом  Масленников живым был доставлен в штаб.

Большевистская Самара пала. Началась расправа белогвардейщины над коммунистами,

над  коммунистами,  со­ветскими   работниками и красноармейцами.

Одним из первых пал жертвой зверской расправы чер­носотенной толпы при активной помощи победителей— чехословаков — председатель ревтрибунала Франц Венцек, старый большевик. Его схватили на Завод­ской улице  около клуба.   Как  рассказывают 

Очевидув, толпа белогвардейцев, зверски набросившись на Венцека, переломала ему ребра, била палками, топтала ногами. Те­ло передергивается от града пинков и ударов камнями, но Венцек не выронил ни одного стона. Венцека при­стрелил какой-то   белогвардеец. Рядом с Венцеком  такой же смертью погиб  Штыркин, комиссар жилищного отдела..^жилищного отдела.

 

Что же   делали в  это  время  победители, „братья чехо-словаки"?  Когда  толпа начала требовать для самосуда Венцека, Штыркина и других, чехи-конво­иры предупредитель­но отошли в сторону и предоставили тол­пе свободу действий. Когда же белогвардейско- черносотенная толпа кончила свое гнусное дело, один из наблюдавших за рас­правой чехо-словаков снимает с Венцека обувь, а другой ша­рит по карманам за­мученных и берет найденные у Штыр­кина часы.

Чехословаки и ме­стные белогвардейцы не щадили раненых. Лежавший в Жд госпита­ле раненый красногвардеец Желябов был пристрелен белогвардейцами.

Зверским расправам коммунисты и красноармейцы подвергались не только со стороны белогвардейской тол­пы. Чехословаки не отставали в этом от своих русских союзников, а часто и проявляли собственную инициа­тиву.

„Вот  толпа народа,—рассказывает очевидец в «Коммуне» от 8.4 1923 г,-—сопро­вождает чеха офицера, ведущего четверых связанных красногвардейцев. Дошли до плашкоутного моста  и чех собственноручно расстрелял всех четверых".

На  углу  Заводской и Садовой белогвардейцы расстреляли красногвардейку   коммунистку Марию Вагнер. В гостинице „Нацнональ" убит военный комиссар  Ела­гин. В Соборном садике расстрелян организатор красноармейских  отрядов Шульц.                     У   здания окружного суда расстрелян выдан коммунист Абас Алеев. После  истязаний и из­девательств расстрелян. комендант  пристаней. И таких расправ были сотни.

Массовые расстрелы пленных красногвардей­цев, коммунистов и  ак­тивных советских работников производились на плашкоутном мосту , за Самаркой, на кладбище

и в других местах. Обнаруженные во дворах спрятав­шиеся красногвардейцы расстреливались на месте. Ут­ром на плашкоутном мосту расстреляно сразу 13 человек, днем на Николаевской (теперь Чепаевской) улице по ука­занию белогвардейцев расстреляны четверо оставшихся неизвестными, несколько позже расстреляны еще 6 красногвардейцев и так без конца, расправа за рас­правой на улицах и площадях, на  глазах многочисленной публики. Достаточно было какому-нибудь антисоветски настроенному обывателю ткнуть пальцем в прохожего и сказать: „большевик", его сейчас же хватали и тут же расстреливали.

Тела замученных черносотенной толпой и расстре­лянных свозили в ямы, в овраги за городом, некоторых зарывали, других не успевали в этот день и оставляли до следующих дней. Бывали случаи, когда среди трупов оказывались сильно раненые, потерявшие сознание товарищи. Жуткий день пережил командир заградительного отряда по борьбе со спекуляцией т. Шадрин. Его схватили около пристаней и начали избивать. Онобладал ог­ромной физической силой и потому толпа очень долго мучила его, пока не потерял сознание. Какой-то бело­гвардеец, потерявший все человеческое, схватил огромный булыжник и с силой ударил им по лицу избиваемого. Последний перестал шевелиться и толпа рассеялась.

К вечеру Шадрина вместе со многими другими заму­ченными отвезли в какой-то овраг за городом, но зарыть не успели. И вот глубокой ночью среди массы трупов к Шадрину вернулось сознание. С громадными усилиями, истекая кровью, дополз он до своей квартиры, которая к счастью была на окраине города. Жена кое-как перевязала многочисленные раны, спрятала. Только благодаря железному здоровью Шадрин пережил этот ужас и поднялся на  ноги.

По очень неполным данным в первые дни чехо-учредиловской власти в Самаре было замучено более 300 чел. В действительности жертв чехо-учредилки гораздо боль­ше, но подсчитать их сейчас  совершенно невозможно.

Так озменовался приход к власти эсеровской „демо­кратии", громко провозгласившей лозунги о свободе, брат­стве и неприкосновенности личности, но одним из пер­вых своих приказов (№ 3), предложивший „всех лиц, подозреваемых в участии в большевистском восстании(?), немедленно арестовывать и доставлять в  штаб охраны".

Расправы в первые дни занятия Самары это не слу­чайность, это символ учредилки, предисловие к дальней­шим страницам эсеровскрй контрреволюции, названной са­марской учредилкой.

 

Уважаемый посетитель, Вы зашли на сайт как незарегистрированный пользователь.
Мы рекомендуем Вам зарегистрироваться либо войти на сайт под своим именем.

Архив новостей

Март 2024 (7)
Февраль 2024 (4)
Январь 2024 (6)
Декабрь 2023 (6)
Ноябрь 2023 (5)
Октябрь 2023 (4)
^