«Будь проще – и люди к тебе потянутся».Антинародная мудрость.
Одна знакомая женщина ехала в метро и читала книгу. Толстую, затрепанную книгу – из тех, что неплохо идут в юности, но по-настоящему осмысляются только после сорока пяти. Рядом плюхнулись юноши. Они шумели и явно требовали внимания – корчили рожи, делая селфи на фоне схемы метрополитена. Женщина досадливо закрыла книгу – какое тут чтение? Мелькнула обложка. «Опа! «Лезвие братвы»!» – крикнул парень и взоржал, аки конь. Дело даже не в том, что молодые люди, которых все чаще называют «жертвами ЕГЭ», пропустили ефремовское «Лезвие бритвы», а в том, что слово «бритва» в их сознании расположено много дальше, чем термин «братва». Именно в жаргонном прочтении. «Браток», «брателла», «братаны». Впрочем, какого полета фантазии следует ожидать от ребят, выросших на фоне песни «Братва, не стреляйте друг друга, / Вам нечего в жизни делить»? Почему я вдруг процитировала эти строки? Я тоже их слышала. По радио. Играло в такси. Следующая песня называлась «Кореша» – от группы «Лесоповал», и в припеве там было совсем уже печальное: «Что эта песня старая с подачи мусоров...». Спрашиваю поклонников «шансона»: почему вам нравится подобное творчество? Мне отвечают: оно душевно. Про жизнь. Это – жизнь?! Это музыкальный комментарий к Уголовно-Исполнительному кодексу.
По телевизору – очередной криминально-тюремно-судебный боевик. Суетятся, орут, катаются по земле, целятся и стреляют бывалые артисты. Они уже лет двадцать в теме. Вжились-вмонтировались в образы паханов, урок, фраеров, шестерок. Другие – менты и законники – вздыхают с умным видом, цитируют статьи Уголовно-Процессуального кодекса, умело произносят фразу: «Никакие доказательства не имеют заранее установленной силы...» И опять вздыхают. Иные лицедеи могут уже юристами подрабатывать – профессиональные реплики от зубов отскакивают. На одном канале воруют, на другом сторожат, на третьем – ловят-догоняют или уже сидят. На четвертом – отсидели. Так и живем – от серии до серии. Кто кого? И давай по новой. Блатная «феня» стала комильфотной. На ней изъясняются не только сериальные уголовники, но и другие категории медиаперсонажей. Нет-нет, а затешется крепенькое, терпкое словцо в речь депутата или звезды шоу-бизнеса. И никто не вырезает. Потому что – ближе к человеку надо быть! Разухабисто. Широко. Вольно. К чему политес? Мы этой скучной каши при Советах накушались. Будь проще – и люди к тебе потянутся.
Когда я начинаю возмущаться вульгаризацией, «криминализацией» нынешней лексики и современного поп-искусства, меня пытаются поддеть: «Эта пенитенциарная лирика – типичное советское наследие. В 1930–1950-х годах цвели и пахли дворовые банды с приблатненным стилем да зверскими нравами». Следом упоминаются песни Владимира Высоцкого про «черный пистолет на Большом Каретном» и «наколку времен культа личности», а также – «Роман о девочках», где много воровской романтики, любви и крови. «И брат этот сделал для Леньки финку с наборной ручкой, а лезвие – из наборной стали, из напильника. И Ленька ее носит с собой...» Вот вам и «лезвие братвы» для равновесия. Да, в Советском Союзе бытовал тюремно-хулиганский жанр – сии «канцоны» распространялись в магнитофонных записях и никогда не транслировались по радио. Лексикон подворотен и притонов не выходил за пределы «среды обитания». Точнее, это допускалось в самом крайнем случае. К примеру, если создавался фильм о поимке и наказании преступников. Но и там всей этой «фени» было по минимуму. В «Джентльменах удачи» высмеивался опознавательный словарь зоны. Акцент – «нехороший человек – редиска». Оно и запомнилось. В «Бриллиантовой руке» героиня Светланы Светличной томно цедит: «Хаза – ксива... гонорар». То есть происходит намеренное смешение двух противоположных языковых систем. В культовой картине «Место встречи изменить нельзя», конечно, проскальзывает жаргон и явлена общая атмосфера послевоенной уголовщины. Звучат в кинофильме и блатные мотивы, но – фрагментарно. И по сути – возможно ли представить какую-нибудь «Мурку» в передаче «Рабочий полдень» при том, что саму легендарную песенку знали почти все? Мы были в курсе, но кто сказал, что оно должно считаться частью народной традиции? Почему же современные культуртрегеры так плохо думают о народе?
Блатной стиль-жанр-вокабуляр – это всего лишь одна из граней проблемы. Уже в конце 1980-х началось постепенное снятие табу и размывание правил. Это касалось всего – в том числе языковых норм. Проникновение жаргона, нелитературных и непечатных оборотов шло быстро. Лавинообразно. Динамично. Параллельно с этим педалировалось упрощение «контента» и снижение планки. Ведущие на радио и ТВ становились этакими рубаха-парнями и свойскими девочками. Облегчение смыслов. Урезание «сложных» текстов. Много картинок и превращение читателя в «листателя». Междометия вместо слов – всепоглощающее «вау!». Трехаккордная музычка. «Приветики всем радиослушателям!» Ближе, еще ближе к народу! Нравься массе! Будь одной из них, а не Снежной Королевой, которая свысока зачитывает программу передач. Нам говорили: так положено в цивилизованном мире! Нет, господа. Цивилизация – это окультуривание, а не опускание. Подтягивание к высшему образцу, а не потакание простецким вкусам. Получился замкнутый цикл: массы любят «попроще» – медиа подстраиваются – массы получают подтверждение: «Мы делаем, думаем, говорим правильно!» А кто неправильно? А вон те – чересчур умные в очках. Или без очков – неважно. Вот новостной портал. Пишут, что некий функционер предложил (цитирую) «набить морду» одному знаменитому футболисту. Играть не умеет. Живо представится двор 1950-х. Мальчики в кепочках-малокозырках, в майках и сатиновых шароварах. Решают побить кого-то. Здесь и «морда» годится. А почему это словечко попадает в СМИ, да еще и на первую страницу «Яндекса»?
Пацанство культивируется и поддерживается. Оно удобно. Пацан – хороший покупатель и доверчивый потребитель реклам. Он жадно ловит все, что доносят ему из «ящика»: надо кушать такие-то продукты, стремиться вот к этим образцам, побольше заниматься сексом и поменьше думать. Потому как думающий – это… Правильно, дурной покупатель. Посему – впитывай сериалы со стрельбой и кровищей, хрусти чипсами, прихлебывай пивко. Там – в телевизионном зазеркалье – такие же, как ты. Говорят на твоем языке, копируют твои жесты, знают все твои тайны. Пацан, сиди ровно. Не бойся. Никто не придет с указкой и учебником. Пичкать – запрещено. Современные СМИ напоминают певуна-учителя из «Республики ШКИД», голосившего про курсисток и медичек. Ученикам нравилось. Они даже устроили «большую бузу», когда халтурщика изгнали из стен заведения. Распевать шальные куплетики весело и просто. А учиться и постигать – муторно. Долго. Сложно. Поэтому и куются новые поколения «простых пацанов», коим нравятся такие же простые движения. Их формирует не улица, как раньше, но официальный канал ТВ.
Среди современной интеллигенции принято вышучивать «гопоту» – маргинальную прослойку молодежи, которая сидит на корточках, лузгает семечки и пьет пиво из пластмассовых баклажек. Их отцы спились или сбежали. Досиживают третий срок за поножовщину в пьяном виде. Умерли под забором. Их матери толсты, горласты и в засаленных цветастых халатах. Выходят в тапочках на улицу – посидеть на лавке. Наворачивают столовыми ложками оливье. Дома – ковры, покусанные молью, да кадка соленых огурцов из деревни. Девушки – одутловаты и плаксивы. Предпочитают леопардовый принт и селфи на фоне все того же ковра. Мечтают «про любовь», носят хищный маникюр на обломанных и обкусанных ноготках. Жизнь – безнадежный морок на фоне ржавых гаражей и протекающих стен. А кому-то весело. Например, кумир офисных денди Сергей Шнуров создал ироничную песню «Вип», на базе которой был снят очень талантливый, сочный видеосюжет, больше напоминающий короткометражку. В кадре – небольшой городок или затрапезный район мегаполиса. С барахолкой и хрущобами. Тотальная безнадега. О чем речь? Отношения-сношения гопника и смазливой девочки из разряда «простолюдинка-на-гламуре». Агрессивно-жалкие недосапиенсы копошатся в грязи и бедности. У них нет выбора. И – выхода. Кому-то смешно. Зверушки в цирке! Наверное, можно подхихикивать над этим, глядя на мир из окна шикарного авто – по цене той самой хрущобы... До поры до времени.
Закономерный вопрос: те медиабоссы, что популяризируют, внедряют сериалы про бандитов и песни о зоне, сами-то их вкушают? А своим детям – позволяют наигрывать «Мурок» на импортном пианино? Или «низовой жанр» – для быдла, а себе – билет на балет? Себе – разговор о Берроузе и Паланике, а «биомусору» – песни про Владимирский Централ? Они верят, что смогут отгородиться в своих элит-курятниках на Пречистенке или за высокими заборами рублевских вилл? Посеешь ветер – пожнешь бурю. Выливаешь в эфир помойку – захлебнешься в ней сам. Гадишь в Ноосферу – получишь сдачи. Но почему-то не все это понимают. Год назад жители престижного обиталища близ Патриарших прудов решили возмутиться: они дружно высказались в «защиту тишины» под своими окнами. Мол, надоела «саранча из Бирюлево», которая, видите ли, наезжает гулять под господскими окнами. Мы тут под музыку Вивальди думу думаем, а оно там шевелится да звуки хамские производит. Истерично вещалось о «социальной однородности» прудо-жителей и невозможности существовать рядом с гуляющим плебсом. Это откровение возмутило, помнится, всех – и патриотов, и либералов, ибо содержало неэтичный посыл. Однако социал-дарвинистские замашки всяких рестораторов и декораторов – полбеды. Вся эта «конкретная братва» взрывоопасна и жестока. Ее такой воспитали. Состряпали. Слепили. Ей дали возможность не развиваться. Она – братва – очень выгодна и удобна, даже смешна, пока сохраняется относительная стабильность. Но не дай Бог, что случится – и мы все, и правые, и левые, напоремся на острое, дикое «лезвие братвы».
Галина ИВАНКИНА
zavtra.ru
