Трудовая Самара

Касается каждого
«Скорую» ждать не стоит...
С 1 июля в России вступит в действие обновленный приказ о работе «Скорой помощи». По новому документу бригады должны будут приезжать к пациентам в течение 20 минут, на вызовы в качестве среднего медперсонала экстренная служба сможет привлекать студентов профильных вузов.
Кроме того, до 10 июня Минздрав по поручению президента РФ должно рассмотреть вопрос о передаче функций перевозок при оказании скорой помощи негосударственным компаниям.

Можно сколько угодно рассуждать о нововведениях с экспертами-теоретиками, но лучше всех о ситуации в службе «03» знают ее сотрудники. Медик, председатель независимого профсоюза «Фельдшер.ру» Дмитрий Беляков рассказал «Правмиру», в каких условиях сегодня работают он и его коллеги:
– Я пришел на «Cкорую» в 2002 г., когда мне было 35 лет. Осмысленно пришел, с пониманием того, чего хочу. Однако за 14 лет потихоньку не то чтобы разочаровываешься в профессии – разочаровываешься в том, что с ней делают. «Скорая» перестает быть службой, на которую многие надеются.
Текучка в «Cкорой» жуткая. Народ уходит пачками. Бригады работают не в полном составе. Иногда бывает, что в машину некого посадить, «Газели» стоят у забора. Бригады не укомплектованы: в Москве на 50%, в целом по стране – на 70%.
Прошли сокращения на фоне оптимизации. В мегаполисах убрали спецбригады. С 1 июля в столице полностью ликвидируются акушерские бригады. И акушеров переучивают не на фельдшеров, а на медсестер, чтобы сэкономить на зарплате. Врачей осталось очень мало. По правилам рабочий день должен составлять 12 часов, по факту это 24 часа. На бригаде, по закону, должно быть не менее двух человек, но многие работают по одному. Ясно, что, если человек попадет на серьезный вызов, он ничего не сделает и потеряет больного. Даже если ты профессионал, умен и опытен, одна пара рук в сложной ситуации бессильна.
В среднем за смену бригада отрабатывает от 13 до 20 вызовов. Как говорит начальство, «нужны деньги – паши». Большая часть фельдшеров и врачей – приезжие. После смены они возвращаются на электричках в Тверь и Тулу, чтобы через несколько часов снова выйти на работу, потому что взяли полторы ставки. У фельдшеров в Москве зарплата с полной выкладкой лет – в районе 40 тыс руб, у врачей – 60 тыс., но за него людей выжимают так, что они падают. На «Скорой» сокращаются отпуска за вредность, медики не отдыхают.
В регионах и зарплата мизерная, и нагрузка всё больше. Кому реально нужна «Скорая», может ее не дождаться. Один пациент лежит с инфарктом, а бригады в это время едут сбивать температуру 37,5. Или перевозят бомжей и нелегалов. Кстати, по новым правилам ОМС, если ты едешь к человеку без полиса и страховки, ты оказываешь помощь бесплатно – вызов тебе не оплатят.
К примеру, выдали московским бригадам форму – будь добр ездить только в ней. Жарко тебе, холодно – никого не колышет. На качество этой формы начальству наплевать. Стираешь ее сам, дома. Т е можно объехать в ней десять туберкулезных больных, а потом нужно везти одежду в собственное жилище.
Кто-то из коллег скидывается на стиральную машину. Но еще и не всякий заведующий разрешит установить стиралку на подстанции. И надзорные службы. Обычно форма стирается дома.
Обед на «Скорой» в Москве – 20 минут днем и 20 минут ночью. Если вызовов много, тебе говорят: «Нечего жрать. Работай, пока висят вызовы». Когда зимой был пик гриппа, на нескольких подстанциях фельдшерам предлагали: «Берите еду с собой и кушайте, пока едете».  
Основную массу трудностей создает само руководство. Начальство диктует, как нам работать, всё лечение пытаются подогнать под международные статстандарты. Мы поклоняемся божку под названием МКБ-10, медицину стандартизируют под 4 тома болезней.
Врачи вместо того, чтобы лечить, без конца что-то подгоняют. Подгонишь неправильно – карточка останется без оплаты, страховая ее не примет. Поэтому после суток люди в скорой сидят по 2-3 часа, заполняют, переписывают карточки. 70% из того, что в них красиво написано, – туфта.
С транспортом и оборудованием в каждом регионе свои проблемы. Какое оборудование в них закупают, зависит от руководства. Какое выгодно, такое и приобретают. В регионах – вообще древние «буханки». В Волгограде, в Красноармейской подстанции, из 14-ти автомобилей одна иномарка, остальные – старые «Газели» и «Соболь». Местные фельдшеры называют технику ведрами с болтами. В Ленинградской области, в поселке Заборье, у «Скорой» всего две машины, в марте они одновременно вышли из строя. Две недели служба не могла работать.
В каком-то российском городе месяц назад врачам прислали 70 новых «Газелей», выстроили как на парад, засняли для телевидения. И лишь 10 автомобилей уехали на вызовы своим ходом.

Не знаю, с какой страной нас можно сравнить. В Америке нет неотложек, но есть парамедики, обученные до автоматизма. Испания взяла за основу систему скорой помощи СССР, там есть врачебные и фельдшерские бригады. Самая сильная экстренная служба – в Израиле. Великолепные машины, рассчитанные и подогнанные под новое оборудование, достойная зарплата, вменяемый график работы, социальные льготы…
В Финляндии, если ты две недели не делал уколы в вену – пожалуйста, на тренажер, подтверди, что не разучился. Если две недели не интубировал – пожалуйста, на тренажер.
В России такого нет. У нас «Скорую» сделали аптекой на колесах, ночной сиделкой для бабушек, экспресс-доставкой бомжей. «Скорая» бесправна и перед больными, и перед начальством, потому молодежь в нее и не идет. Как сказал один опытный врач: «Сегодня у страны есть деньги на спецоперации в Сирии, и нет на «Скорую». В годы Великой Отечественной войны у нас были средства и на то, чтобы бомбить врага, и на восстановление разрушенного хозяйства. Была отлаженная медицина, к которой не возникало вопросов. Почему? Потому что тогда не было ОМС».
В моем представлении идеальная «Скорая» - это федеральная служба, имеющая единый для всех регионов закон, единый оклад для сотрудников службы в разных городах России, 36-часовая рабочая неделя. Такая «Скорая» не подчиняется страховой компании и напрямую зависит от федерального бюджета.
Фото: Нияз Нигматуллин/«Коммерсантъ»